Её рот приоткрылся. Нет, она не знает.
Он отвёл взгляд и потёр затылок.
— Спокойной ночи, Кэм.
— Трой. — Она изо всех сил пыталась встать. — Спасибо.
Он повернулся в дверях.
— Не нужно меня благодарить.
Глава 4
Уроки жизни согласно Камрин:
Бежать, опаздывая, — тоже упражнение.
Нестись через аэропорт Генерала Митчелла было чем-то прямо из сценария к фильму «Один дома». Йяка Гарольд настоял, что оставит билеты у себя, Нана брюзжала, что нуждается в инвалидном кресле, кума Виола наносила помаду во время прохождения через службу безопасности, а из-за Эмили охранник выплюнул свой кофе, когда малышка заявила, что у него «большая дубинка».
Ковичи никогда и ниоткуда не уходят, не оставив о себе неизгладимого впечатления.
Трой закрыл глаза и откинул голову на сидение, как только выключился сигнал «Пристегнуть ремни». Девять километров над землёй в замкнутом пространстве самолёта в течение трёх часов в обществе семьи. Хороший способ провести время. Он схватил журнал и пролистал его.
Фишер прошёл мимо них, чтобы отвести Эмили в уборную. Он кивнул Камрин, стараясь не смотреть на Троя, и прошёл дальше.
— Не понимаю, почему он так психует, — сказала Кэм.
— Мы оба знаем нрав Фишера.
— Но зачем злиться на тебя? Он должен быть зол на меня. Я его сестра.
— Он думает, что я причиню тебе боль. Моя история свиданий не слишком способствует изменению его мнения.
В глубине души Трой понимал, что они с Кэм, согласно мнению Фишера, пересекают пресловутую линию. Линию, которую они не должны переступать, но переступили. Или же он думал, что они это сделали. Трой так сильно хотел рассказать своему лучшему другу, что это ложь. Зная об этом, Фишер бы почувствовал себя лучше. Но какой-то его части нравилась эта ложь. Той его части, которой все ещё нужно было доказать, что он чего-то стоит.
— Фишер должен понимать, что скорее это я причиню тебе боль. Я имею в виду, это же я здесь замкнутая. Я бы никогда не позволила мужчине причинить себе боль.
Она позволила мужчине обидеть её. Она может не понимать этого, не признавать, но этот мерзавец, Максвелл, причинил ей боль. Тогда как Трой не просто какой-то посторонний мужчина. Если бы это было не так, то все было бы по-другому, и уже его оставили бы в одиночестве.
Он отложил журнал и посмотрел на неё.
— У тебя есть чувства, Кэм. Не знаю, почему ты считаешь нужным их скрывать. — Она повернула голову, чтобы посмотреть в окно. — Давай, отворачивайся. Но я знаю тебя намного лучше. И для справки, я бы никогда тебя не обидел. Даже если бы у нас всё было по-настоящему.
Она оглянулась на него, на её лбу появились обеспокоенные морщинки. Подумав, она покачала головой.
— Это бессмысленно. Никто не пострадает, потому что всё это не по-настоящему. Фишер переживёт.
В кои-то веки она была более оптимистична, чем он.
— В очень мрачном смысле всё это забавно. Давным-давно мы с Фишером дали обещание никогда не ссориться из-за женщины.
Один уголок её рта изогнулся в усмешке, а брови приподнялись.
— Не совсем то, что вы двое имели в виду.
Преуменьшение.
Эмили перелезла через него, чтобы добраться до Камрин. Трой был весёлым дядюшкой, тётя Хизер была той, кто баловала, а Кэм была любимицей девочки. Наверное, потому, что она разговаривала с ней как со взрослой.
— На тебе краска, тётя Кэм.
— Макияж. Это обычный макияж.
Эмили одарила Кэм оценивающим взглядом, пока Трой улыбался.
— Только обычно ты так сильно не красишься. Это потому что Хортоны лучше нас?
Хортоны — это семья Джастина, и Трой ждал, чтобы услышать, что ответит Кэм.
— Они не лучше нас, милая. Просто другие. Так что мы должны вести себя наилучшим образом.
Эмили прислонилась к её груди и вздохнула.
— Знаю. Папа мне уже сказал.
Трой размышлял, сказал ли Фишер остальным членам семьи вести себя наилучшим образом.
— Какое оно, Колорадо? — спросила Эмили.
— Ну, оно стало тридцать восьмой колонией, присоединённой к Штатам, государственная птица — жаворонок, а дерево — голубая ель.
Трой рассмеялся.
— Она не просила об уроке истории.
Обе, и Эмили и Кэм, хмуро посмотрели на него, так что он заткнулся.
Эмили повернулась лицом к Кэм.
— Папочка сказал, что там есть горы.
— Скалистые горы. Город, в который мы едем, Боулдер, как раз располагается к востоку от гор. Ты сможешь их увидеть. Тебе следует расспросить дядю Джастина о Колорадо. Он оттуда родом.
Без дальнейшего промедления Эмили спрыгнула вниз и прошла к Хизер и Джастину в заднюю часть самолёта. Трой огляделся. Большая часть семьи сидела сзади. Они могли свободно разговаривать, не боясь быть подслушанными.
— Итак, расскажи мне об этом Максе.
— Максвелл. Он ненавидит, когда его называют Максом. Что ты хочешь знать?
Было много всего, о чём он не мог спрашивать.
— Что он подарил тебе на день рождения в прошлом месяце? Ты не приезжала домой. Это должно было быть что-то значительное.
Её взгляд снова метнулся к окну.
— Мы отправились поужинать на следующий день.
— На следующий день?
Она повернула голову, но не смотрела ему в глаза.
— Тогда был самый разгар крупной кампании. И той ночью мы работали допоздна, поэтому отправились поужинать на следующий день.
Код: он забыл.
— Ты его любила?
Она вздохнула.
— Полагаю. Теперь это не имеет значения, ведь так?
— Любовь всегда имеет значение, — сказал он. И Кэм заслуживала кого-то, кто бы не забывал о дне её рождения. Заслуживала большего, чем открытку, которую он отправил ей, даже если та и была музыкальной.
— А что насчёт тебя? Какая она была, твоя последняя девушка?
— Фелиция. Тайная поклонница оперы. У нас бы с ней никогда ничего не получилось.
Кэм улыбнулась, и у него в животе что-то перевернулось, что он списал на турбулентность.
— Угу. А какая проблема возникла с той, что была до неё?
Он встречался с Фелицией всего пару недель. То же самое с девушкой до неё, и той, что была ещё раньше. С ними со всеми было что-то не так. Или, может быть, с ним. В любом случае, они не являлись достаточно важной темой для обсуждения.
— Что ты любила в Максвелле?
Её улыбка исчезла, и он пожалел, что спросил.
— Мы оба любили нашу работу. — Она пожала плечами. — Он был стабильным. Надёжным.
Она говорила так, словно покупала автомобиль, но Трой не настолько глуп, чтобы высказаться об этом вслух.
— Ну, по крайней мере, я покажу тебе, что такое веселье до того, как ты бросишь меня ради ещё одного скучного парня. — Эти огромные карие глаза сузились, и он усмехнулся. — Даже фальшивый парень может быть весёлым.
Эмили снова перелезла через него на колени Кэм.
— Дядя Джастин сказал, что ты умница. И я должна взять у тебя пачку.
Трой смеялся, пока не разболелся бок и пока на него не уставилась половина самолёта.
— Полагаю, ты имела в виду поучиться. И тётушка Камрин подходящий для этого человек.
— Джастин Хортон, ты не рассказывал нам, что у вас не дом, а отель! — воскликнула Нана.
Камрин закатила глаза. Только у Наны это могло звучать как оскорбление. Они вышли из автомобиля, который прислали за ними Хортоны. Вычёркиваем это, они прислали лимузин.
Джастин потёр затылок и вспыхнул шестью оттенками красного.
— Э-э, ну… он не настолько большой.
Но он был настолько большим. Камрин посмотрела на распростёршуюся перед ними крепость из серого кирпича. Потребовалось пять минут, чтобы дойти от дороги до парадной двери мимо трёхметрового забора из кованого железа, обеспечивающего безопасность. Высотой в три этажа, дом, должно быть, был площадью в тысячу квадратных метров. Один только гараж был больше дома её родителей. Во дворе можно было провести свадьбу в три раза больше свадьбы Джастина и Хизер. И Кентукки Дерби[12]. А за поворотом виднелась кромка бассейна.
12
Кентукки Дерби — соревнования трёхлетних чистопородных скаковых лошадей, которые с 1875 года ежегодно проводятся в первую субботу мая в г. Луисвилле, штат Кентукки, на ипподроме Черчилл-Даунс.