— Что? Нет!
— Тем не менее, ты на меня злишься?
Что, чёрт возьми, она задумала?
— Так, что и не выразить словами.
— Итак, теперь ты видишь. Ты не твой отец.
А сейчас он подумывал что-нибудь ударить. Например, пробить кулаком плитку.
— Ты разозлила меня, чтобы доказать свою точку зрения?
— Нет. Это вышло случайно, но моя точка зрения доказана. Теперь ты можешь перестать гадать, в состоянии ли ты себя контролировать. Тогда как я всё ещё зла. Выпусти меня из душа.
— Три оргазма не помогли?
— Нет.
Он усмехнулся.
— Я тебя раздражаю.
— Да, как паразитическое насекомое. Подвинься, Трой.
Его эрекция снова ожила. Камрин чертовски сексуальна, когда злится. Он мог бы заниматься этим всю ночь. Как, в сущности, наверное, и произойдёт. В ней было похоронено много агрессии, и он с преогромным удовольствием поможет ей её высвободить.
Трой скрестил руки на груди, преграждая ей дорогу.
— Нет.
Её глаза сузились.
— Подвинься, Трой.
— Обожаю, когда ты произносишь моё имя.
— Трой… — прорычала она, и он чуть не кончил прямо в душе.
Боже, как она произнесла его имя. Будто проклятие. Трой никогда в жизни не был таким твёрдым. Он медленно прижал её спиной к кафелю. Взяв её за запястье, пригвоздил его над её головой. Хлоп. Затем другое, проделав с ним то же самое. Хлоп.
Она сопротивлялась. А он становился все твёрже, пока эрекция не стала скорее болезненной, чем приятной.
Никто не мог заставить Камрин Кович потерять контроль. Но у него получалось, она просто не хотела это признавать. Вот откуда был весь этот гнев. Этот горячий, яростный секс. Она скорее предпочтёт злиться, чем признаться в своих чувствах к нему, чем признать, что его список доказал ошибочность её теории о любви.
Трой так тесно прижался к ней, что даже для воды не осталось места. Он наклонился, чтобы поцеловать её, но лишь навис над её щекой. Она снова задрожала.
— Чего ты хочешь, Кэм? Скажи мне.
— Отпусти меня.
— Ну-ну. Чего ты действительно хочешь? — Его язык прошёлся по влажной коже её щеки вниз к шее. Затем перешёл на другую сторону, слизывая каждую каплю. — Скажи мне, Кэм. Чего ты хочешь? — Когда она всё ещё отказывалась отвечать, он проскользнул коленом между её ног, и она застонала. Низко, протяжно.
Он почувствовал тот момент, когда её гнев испарился.
— Тебя. Я хочу тебя.
О боже. Да.
Он отодвинулся, отпустил её запястья и посмотрел ей в глаза.
— Я твой.
Камрин открыла глаза и уставилась в темноту комнаты, Трой тихо похрапывал в постели возле неё. В действительности, он похрапывал в течение последних четырёх часов. Сразу после того, как у них был секс в душе. И в постели. Снова.
Я твой.
Она не посмела спросить, что это значит. Не смела надеяться. Его версия отношений очень разнилась с её версией. Его планы на будущее даже близко не совпадали с её. Тогда почему он так чертовски усердно боролся? Он мог её просто отпустить. Зачем задавать вопросы, словно он планировал это продолжить?
Потому что он чувствовал к ней жалость. Вот из-за чего был этот его список и всё остальное, произошедшее на этой неделе. Должно быть так. Её парень наговорил гадостей и бросил её. Трой сжалился и согласился вмешаться. Он мельком увидел её образ жизни, какой жалкой та была, и дал ей задания, чтобы сделать её лучше. Более презентабельной. Менее скучной.
Так что, возможно, следующий парень, который её бросит, не скажет ничего напоследок.
Ребёнком Камрин была добра к Трою. Помогла ему раз или два. И он едва не признался, что то, что было между ними, — это его способ отплатить за её доброту. Ему всего-то нужно было сказать «спасибо». Так было бы менее болезненно.
Уфф! Её мозг никак не хотел отключаться. Впервые за всю свою жизнь Камрин действительно нуждалась в спокойствии, а она всё не могла подавить чувства и образы прошедшей недели.
Вздохнув, она взглянула на часы на прикроватном столике. Все проснутся через пару часов. На это утро было запланировано открытие подарков. После этого Джастин с Хизер улетят в Канкун на медовый месяц, остальные же члены семьи полетят обратно в Милуоки.
Она тихо встала с кровати и на цыпочках подошла к шкафу, выбрав простое белое платье. Единственная оставшаяся одежда, которую Хизер не отобрала несколько дней назад. Господи, неужели прошло только несколько дней? Выходя из гардеробной, она украдкой взглянула на Троя, обнаружив его по-прежнему спящим. Затем Кэм прошла в ванную, чтобы умыться и одеться. Нанеся макияж, она вышла и открыла сумку.
Монотонные действия во время укладки вещей для поездки домой помогли спуститься с небес на землю, даря так необходимое ей самообладание. Пришло время вернуться к реальности. Время, чтобы вернуться к нормальной жизни.
Аккуратно сложив последнюю из своих рубашек в сумку, она уложила косметику. Затем остановилась, глядя на зубную щётку Троя на столешнице. У неё задрожали руки от интимности вида щётки, лежащей рядом с её собственной. Максвелл никогда не оставлял свою зубную щётку в её квартире. Максвелл вообще ничего не оставил, кроме полой дыры в том месте, где должен находиться парень. Трой же совсем другой. Они даже настоящей парой то не были, со всеми обязательствами и границами, которые должны быть у настоящих отношений, но, тем не менее, он отдал ей всего себя. Свой разум. Своё тело.
Он пробыл здесь с ней всю неделю. И не просто в качестве замены, а как вполне настоящий парень. Как после такого она сможет вернуться к своей прежней жизни?
Покачав головой, она также уложила и одежду Троя, оставив для него в ванной комнате его туалетные принадлежности на случай, когда он проснётся. А сумку его оставила на комоде.
Со своей сумкой в руке она стояла у двери, ощущая себя странно сентиментальной. Кэм говорила себе, что просто проверяет комнату, чтобы убедиться, что ничего не оставила. Она больше сюда не вернётся. Затолкает подальше эти эмоции, выдержит открытие подарков и поедет домой.
Но всего лишь один последний взгляд не повредит.
Кэм посмотрела на всё ещё спящего Троя. Она оставит и его, и то, что у них здесь было. Там, где им и место. Как память. Как сон.
Как единственное нечто хорошее когда-либо с ней случавшееся.
Сглотнув, Камрин мысленно сказала ему «прощай», чтобы иметь возможность двигаться дальше. Чтобы сделать это мгновение финальным. Только это не должно было так сильно причинять боль. С самого первого дня они знали, что это неправда. «Их» никогда не существовало. Если кто и понимал реальность прошедшей недели, то это она. Такова была реальность её жизни.
Никогда не позволяй им видеть себя страдающей. Никогда не позволяй им видеть себя плачущей. Никогда не впускай их.
Но Трой, чёрт бы его побрал, проник внутрь.
Прикрыв за собой дверь, она уставилась на неё, сопротивляясь желанию броситься обратно внутрь. Отвернись. Уходи!
Камрин развернулась, спустилась вниз и направилась в кухню. Заварив кофе, она поставила на стол выпечку, купленную Бернис на завтрак. Приготовила фруктовый салат на скорую руку из того что было в холодильнике и тоже подала его к столу.
Скоро проснутся остальные. Впервые на её памяти она не могла дождаться появления семьи. Чем раньше они проснутся, тем скорее этот день закончится. Она взглянула в окно, когда сверкнула молния. Дождь барабанил по стеклу, сбегая вниз.
Налив себе кофе, Камрин вышла через большие стеклянные двери под навес, чтобы полюбоваться дождём. Звук напомнил ей о той ночи на балконе, когда Трой заставил её танцевать. Улыбнувшись, она отпила из своей чашки.
Нанятая Хортонами команда убрала все следы прошедшей свадьбы. Всё, что теперь было во дворе, — это мокрая от дождя трава. Она будет скучать по этому месту, когда вернётся домой. Скучать по тишине, чистому горному воздуху. Скучать по Трою.
Над головой грянул гром, когда в кухню прошёл первый член семьи. Она повернулась, увидев Фишера, достающего апельсиновый сок из холодильника, и Эмили, наблюдающую за ней с порога. Кэм протянула Эмили руку, приглашая присоединиться.