— Я ненавижу дождь, — заявила её племянница, появляясь из дверей и при этом выпятив нижнюю губу.
— А я люблю дождь. Он пахнет чистотой. И звук расслабляет.
Эмили взглянула на неё.
— В дождь нельзя играть. Это полный отстой.
Камрин усмехнулась.
— Не говори «отстой». Иначе твой папа разозлится. И ты можешь играть в дождь. На самом деле, это очень весело.
— Папа говорит, что нельзя. Я вся промокну.
— Что ж, тогда не сегодня. Как-нибудь в другой раз.
Её племянница смотрела с сомнением.
— Ты возьмёшь меня с собой?
От звука грома проснулись и все остальные домочадцы. Кэм взглянула на Эмили.
— Конечно. Как-нибудь в ближайшем времени, ладно? А теперь пойдём внутрь, пока тетака Миртл не съела все шоколадные пончики.
Эмили рассмеялась и понеслась в дом. Камрин последний раз взглянула на горы и последовала за племянницей.
Трой застонал, услышав второй раскат грома в это утро, едва в состоянии побороть желание зарыться поглубже под одеяло. Передумав, он потянулся к Камрин, чтобы затащить её к себе под одеяло.
Но постель оказалась пуста.
Он открыл глаза, чтобы удостовериться в этом. Привстав, он оглядел комнату, не обнаружив ни её, ни какого-либо намёка на её присутствие. Трой поднялся и направился в ванную. Её косметика исчезла.
Он вышел из ванной и заглянул в гардеробную. Та тоже оказалась пуста.
Его взгляд упал на комод, и он запустил руку в волосы. Кэм собрала для него его сумку. Что ж, по крайней мере, она не ушла тайком.
Он вздохнул, на душе стало тяжело. Камрин покончила со всем.
Но не Трой. Если бы он сказал ей о своих чувствах, ответила бы она ему взаимностью? А ведь прошлой ночью она сказала, что хочет его. Он упёр руки в бедра, гадая, было ли это физическое желание или эмоциональное.
Он не думал, что Камрин относится к женщинам «на одну ночь». Или в их случае, «на одну неделю». Даже после всего, всех пунктов из его списка, она не узнала истинной любви, когда та стояла прямо перед ней. Слишком напуганная, чтобы думать, что кто-то может любить её так сильно. Слишком напуганная, чтобы сдаться и позволить себя любить.
Может, она не знала, насколько эмоционально он вложился. Возможно, она не знала, была ли способна на это сама. А если бы он рискнул, если бы продемонстрировал ей все свои истинные эмоции, которые она в нём вызвала, могла бы она передумать?
Чёрт, а какой ещё оставался выбор?
Он помчался обратно в ванную комнату. Побрился, почистил зубы и оделся. Закинув оставшиеся вещи в свою сумку, он выбежал из двери и спустился вниз по лестнице, надеясь поймать её до того, как семья…
Сидела за столом, завтракая. Замечательно.
Он бросил свою сумку в дверном проёме.
— Всем доброе утро.
Ответом ему было несколько приветственных бормотаний. Он налил себе кофе и сел за стол напротив Камрин. Она с решительным видом гоняла кусочек фрукта по тарелке, опустив глаза вниз и ни с кем не разговаривая. Она даже взглянуть на него не хотела.
— А что значит «похмелье»? — спросила Эмили, выглядя как Граучо Маркс с этими шоколадными от пончика усами.
Фишер потёр лоб, вздыхая.
— Спасибо всем большое.
Хизер закатила глаза.
— Расслабься. Это же не ругательство, ради бога.
Мама усмехнулась.
— Похмелье — это то, от чего, бывало, страдал твой папочка каждое воскресенье, до того как ты родилась.
— Мама!
Эмили в раздражении повернулась к Камрин.
— Тётя Кэм, что это значит?
Камрин резко подняла голову.
— Что?
Йяка Гарольд рассмеялся.
— Похоже, у Кэм тоже похмелье.
— Нет у меня похмелья.
— Тогда что с тобой? — настаивала мама.
— Ничего. — Ох, из неё получилась ужасная лгунья. Как и всегда. Она перевела взгляд на Эмили.
— О чём ты меня спрашивала, сладкая?
— Что значит «похмелье»? — Трёхлетка растягивала каждое слово, будто разговаривая с идиотом. Забавно, поскольку Камрин была единственной из присутствующих не-идиоткой.
Камрин салфеткой вытерла шоколад с лица племянницы.
— Когда взрослые пьют слишком много алкоголя, то болеют на следующий день. Они называют это «похмелье».
— Что за похмелье?
— Разговорное выражение для болезни, которую переносят на следующий день.
Она всё ещё не смотрела на него. Он ощущал себя выброшенным куском мяса. По крайней мере, он мог бы объяснить своё настроение, свалив на алкоголь или недостаток сна, если бы кто-нибудь спросил. Технически, он всё ещё её парень, и поэтому необходимо продолжать притворяться. Но как только они останутся наедине…
Тут встала Бернис.
— Если вы, ребята, хотите успеть на свой рейс, то нам следует приступить к открытию подарков.
Семья поднялась из-за стола, словно рой. Трой остался там, где сидел, пока комната не опустела, за исключением Кэм и Бернис. Кэм помогла маме Джастина убрать тарелки и прибраться на кухне.
— Мне так грустно, что вы уезжаете сегодня. Ты должна вернуться и снова нас навестить.
Камрин положила ладонь на руку Бернис.
— С удовольствием. Ещё раз спасибо за всё. Ваш дом прекрасен, и вы сделали день Хизер восхитительным.
Бернис кивнула и ушла в гостиную, откуда уже раздавались крики по поводу того, какие подарки следует открыть в первую очередь. Камрин опустила локти на столешницу и потёрла лоб.
Сейчас или никогда. Сказать ей, что он её любит, или наблюдать за тем, как она убегает. Бороться за счастье или жить в сожалении. На самом деле, выбора не было. Но Трой всё равно начал паниковать.
— У меня есть верное лекарство от головной боли.
Её голова вскинулась вверх.
— Я не знала, что ты всё ещё здесь.
— Заметно. Нам надо поговорить.
Она выпрямилась.
— Не сейчас, Трой.
— Как раз таки сейчас.
Покачав головой, она повернулась и направилась в сторону прихожей. Не позволяй ей сбежать. Не дай ей уйти. Он спрыгнул со стула и оказался на противоположной стороне комнаты раньше, чем она даже успела подойти к двери. Он рукой заслонил дверной проем, преграждая ей выход.
— Трой, отпусти меня.
Смешное заявление.
— Не могу. — Он разочарованно провёл свободной рукой по волосам. — Видишь ли, в этом есть огромная проблема. Я никак не могу отпустить тебя, Кэм.
— Камрин! — прокричала её мать из другой комнаты. — Иди сюда.
Она повернулась, чтобы уйти, но он схватил её за руку.
— Выслушай меня. Список начался с моего желания показать тебе, как жить, как любить. Мне хотелось, чтобы ты тоже во всё это поверила. Ты слишком умная женщина, Кэм, чтобы не верить в существование любви. Я хотел показать тебе, что то, что сказал твой бывший, — неправда. — Он понимал, что говорит слишком быстро, понимал, что говорит как бессвязный придурок, но ей нужно было увидеть всю картину. — Но всё изменилось после того, как я тебя поцеловал. Тогда я это сделал не для того, чтобы ты поверила в любовь. А для того, чтобы ты в меня влюбилась.
Она раскрыла рот, смотря с сомнением и невинностью в округлившихся глазах. Неужели никто раньше не говорил ей, что любит её?
— Сработало, Кэм? Ты в меня влюбилась?
— Камрин! — На сей раз приказ прозвучал от Наны.
Боже, они могут заткнуться хоть раз? Всего лишь один единственный раз?
— Она будет через чёртову минуту, — прокричал он, проводя руками по лицу.
— Трой? — пропищала она. Неверяще. Потрясённо.
Чёрт. Он всё делает не так. Она всё делает не так.
— А что, если это было не ради притворства?
Кэм уставилась на него, её красивые карие глаза умоляли его прекратить. Её рот дрогнул, приоткрывшись, вероятно, чтобы сказать ему «нет».
Он перебил её:
— Пойдём со мной.
Она моргнула.
— Извини?