— Вы на минуту заставили нас в это поверить, — сказала кума Виола. — Как тебе удалось уговорить на это Камрин? Действительно забавно. Я-то думала, что она родилась без чувства юмора. Когда мы будем есть?
Тетака Миртл рыгнула, затем икнула, поглаживая грудь, как если бы это когда-нибудь помогало её пищеварению за последние тридцать лет.
Нана вошла в комнату из кухни, опираясь на трость сильнее, чем когда он видел её в последний раз.
— Ужин будет через десять минут.
Её взгляд сосредоточился на Трое и Камрин, когда никто не бросился бежать в столовую.
— Камрин, слезь с коленей мальчика, прежде чем раздавишь его.
Она послушно встала, но он притянул её обратно вниз.
Мама сердито посмотрела на Хизер и Джастина.
— Вы сказали вести себя как обычно. Сказали быть непредвзятыми. По-вашему, это смешно? — Очевидно, мама не считала это шуткой. — Вы знали об этом, вы двое?
Джастин поднял руки, сдаваясь. Счастливчик, у него всё ещё был шанс сбежать от этой семейки. Пока не женился.
— Я узнал об этом вчера. Не вините меня.
Отец пристально глядел на Троя и Кэм, разочарованно покачивая головой. Конечно, не так, как если бы они ограбили чёртов банк.
— Это ведь просто шутка, правда? Настоящий парень придёт позже? — Казалось, он так надеялся, что Трой лопнет этот «мыльный пузырь».
Фишер медленно поднялся и передал Эмили своей жене, Анне. Трой ожидал любого разнообразия реакций, но гнев не был одной из них. Руки Фишера сжались в кулаки и напряглись.
Трой решил, что с них достаточно. Пришло время преодолеть шок и прекратить допрос, или они так и будут дальше ходить по замкнутому кругу до завтрашнего рейса. Внезапно встав, он поймал Кэм за талию до того, как она упала бы, склонился над ней и прижался своими губами к её. Глаза её широко распахнулись в панике. Это был бесцеремонный и наименее романтичный поступок, который он когда-либо совершал. Неправильно целовать так женщину, даже если это Камрин. Но, в конце концов, он предупреждал её вчера. По крайней мере, сейчас у них состоялся первый неловкий поцелуй.
И он был действительно неловким.
— О боже. У меня глаза жжёт, — заявил Джастин. Придурок.
Трой вернул Кэм обратно в вертикальное положение, держа её за руку, чтобы она не упала в обморок от шока, а затем снова повалился на стул. Камрин осталась стоять, глаза прикованы к православному распятию на стене над камином.
Даже Иисус плакал.
Нана села в своё кресло, оценивая ситуацию.
— Почему Трой только что поцеловал Камрин? Не может же он настолько сильно нуждаться в сексе.
Челюсть Троя отвисла, когда он посмотрел на Камрин, которая наконец-то очнулась от оцепенения. Она взглянула на Нану и сглотнула. Для любого неосведомлённого человека она выглядела так же, как и всегда, уравновешенная и спокойная. Но её ногти впились в ладонь.
Когда все промолчали, Трой, готовый к защите, заговорил:
— Нехорошо было так говорить, Нана. — На самом деле это было прямо-таки жестоко. Он любил Нану — их всех, — но её язык мог быть острее меча.
Йяка Гарольд заговорил прежде, чем Нана смогла бы возразить:
— Получается, что Трой — парень Камрин. — Он почесал голову, его редеющий чёрный зачёс, прикрывающий лысину, не сдвинулся ни на сантиметр.
Взгляд Наны заострился, пока она поглядывала между ними двумя.
— Мой слух, должно быть, меня подводит.
— Нет, Нана, — проговорила Хизер. — Это правда. И, думаю, они прекрасная пара. Давно пора.
Все поглядели на Хизер, как если бы она только что протанцевала по гостиной с голой попой. Включая Джастина, который попытался прикрыть шок кивком. Черт, даже Трой не смог скрыть своего сомнения.
Фишер выскочил за парадную дверь.
Нана засмеялась. Расхохоталась.
— Хизер, какого чёрта ты идёшь у них на поводу? Должно быть, твои глаза тебя подводят, тупица. Я хочу сказать, посмотри на неё. — Она указала на Камрин, и все в комнате в унисон уставились на Камрин. — Моя внучка… симпатичная, но она не в его лиге.
Трой втянул воздух. На протяжении многих лет он привык к поддразниваниям семьи за его привлекательную внешность. Поддразниваниям к внешности Хизер. Поддразниваниям друг друга за одно или другое. За зачёс йяка Гарольда. За постоянное несварение желудка тетаки Миртл. За фиолетовую помаду кумы Виолы. За ямочку Фишера. За чрезмерное потребление соли мамой. За лысую голову папы. И Камрин… ну, за всё.
Он никогда не замечал, до сих пор, какими обидными могли быть их слова. Камрин умная и рациональная. Больше приходилась им матерью, в каком-то смысле. Он никогда не задумывался, беспокоит ли её это все, потому что, казалось, её ничто не волнует. Камрин защищает тех, кого любит, но кто защищает её?
Когда он взглянул на неё сейчас, стоявшую с прямой спиной и высоко поднятым подбородком, казалось бы, она была все той же. За исключением того, что уголки её остекленевших глаз были опущены, а брови ещё чуть-чуть сдвинулись. Её челюсть подёргивалась, когда она сглатывала.
Они вдалбливали ей всё то, что сказал её бывший.
Со своего места в кресле он взял её за руку и сжал. Она не ответила, и её рука была холодной: наверное, из-за остановки циркуляции двадцать минут назад. А кто-нибудь из них удосужился рассказать ей обо всех её подкупающих качествах?
— Она симпатичная, Нана. И слишком хороша для меня.
Если и была хоть доля правды во всей той лжи, что они наговорили, так это она и есть.
Взгляд Камрин упёрся в пол, когда она забрала свою ладонь из его руки. Прокашлявшись, она сказала:
— Дайте мне минутку, чтобы умыться к ужину, и потом я помогу вам накрыть на стол.
Спокойная, как всегда, она прошла к лестнице на другой стороне комнаты, поднялась наверх, и только после того как он услышал, что дверь закрылась, началась болтовня. Трой поднялся и посмотрел в окно, увидев Фишера, расхаживающего во дворе. Его взгляд упал на Хизер, которая пожёвывала свою губу.
Трой покачал головой и обратился к остальным:
— Мы с Камрин теперь вместе. Это не шутка и это не обсуждается.
И прежде чем они смогли бы ещё больше его разозлить, вынудив сказать что-то, о чём он бы пожалел, Трой вышел за дверь, чтобы встретиться с Фишером. Стараясь изобразить беззаботность, которую не ощущал, он сел на верхнюю ступеньку крыльца и стал ждать Фишера.
Через пару секунд Фишер развернулся к нему, его тёмно-карие глаза сузились до щёлочек.
Прежде чем его друг смог нанести удар, Трой выставил руки.
— Никаких синяков под глазами на свадьбе, дружище.
Широкая челюсть Фишера расслабилась, когда он выпрямился. Он провёл ладонью по коротким, волнистым каштановым волосам.
— Как ты мог не рассказать мне, Трой? Как? — Он прошёлся к обочине и обратно. — Камрин? В самом деле?
Не было никакого логического или безопасного объяснения, так что Трой сплёл пальцы и посмотрел вниз.
— Разве у тебя в Милуоки закончились женщины? Раз тебе пришлось трахаться сейчас с ней?
Трой заскрипел зубами.
— Сегодня у тебя было очень сильное потрясение, так что я спущу это. Но даже у меня есть предел, Фишер.
— Она не просто какая-нибудь девушка. Она не игрушка. Встречаться — это не игра для неё.
— Я в курсе! — взревел Трой, поднимаясь. Он опустил руки на бедра и сосредоточился на горшке с бегониями, чтобы не сказать чего-нибудь лишнего.
— Как… — выдохнул Фишер, скрестив руки на груди. — Как долго это продолжается?
Трой извлёк из памяти информацию, которую сообщила ему Кэм.
— Начиная с прошлого января. Я был в Чикаго и заскочил, чтобы поздороваться. Кое-что… произошло.
— Произошло, — тупо повторил Фишер. — Произошло.
Трой провёл рукой по лицу.
— Сожалею, что не рассказал тебе раньше. — Не то чтобы он мог, учитывая, что сам только вчера узнал.
— Так не пойдёт. — Когда Трой собрался спорить, Фишер поднял руку. — Я против.
— Я достаточно хорош, чтобы быть твоим лучшим другом, но недостаточно хорош для неё. Так, Фишер? Она заслуживает лучшего, чем строителя с осуждённым отцом-пьяницей?