— Ну и что же ты собираешься делать, детка? — спросил Конрад.
— Не знаю, — устало ответила она.
— Родные-то у тебя есть?
— Я никого не знаю.
— Откуда приехал Джон?
— Из Лондона.
— А зачем это он притащился на Юкон? Неужто за золотишком?
Ее стал раздражать этот допрос, но она все же нехотя ответила:
— Я почти ничего об этом не знаю.
Это была правда — Джон Грей редко рассказывал о своем прошлом. Единственное, что знала Джоанна, — уже в пять лет она лишилась матери. Отец после этого немилосердно запил, а затем впутался в какой-то громкий скандал с подделкой чека. Вот и пришлось ему навсегда покинуть Англию.
Он увез ее на Юкон. Все эти годы они прожили вдвоем. Отец то находил золото, то снова терял его. И вот болезнь свалила его, а смерть положила конец мытарствам. Как жил неудачником, так неудачником и умер. Бедный, милый, слабовольный Джон Грей… Он отдал бы ей все, своей любимой Джо, но оставил ни с чем.
Джоанна отодвинулась от гостя подальше.
— Поеду в Форт-Юкон, как только похороню отца, — угрюмо сказала она.
Конрад Оуэн в задумчивости приложил палец к губам. Он был по-своему красивым мужчиной — крупный, с мощными мускулами, светловолосый и синеглазый. Однако багрово-красное лицо и природная грубость сильно портили его, а нахальный взгляд, устремленный на девушку, неприятно коробил.
Она прошла в соседнюю комнатку, которая служила кухней и одновременно ее спальней.
— Хотите поесть и выпить кофе? — спросила Джо.
Он прошел за ней.
— Послушай, Джо, детка, — сказал Конрад. — Не годится тебе оставаться тут одной. И зачем тебе сдался этот Форт-Юкон? Лучше поехали со мной.
— Нет, Конрад, спасибо, — ответила она.
— Вот те на! Почему это — нет?
— Я сама справлюсь. Буду работать.
— Ты? Работать? Это ты-то… Дите малое! — презрительно бросил Оуэн.
Она резко обернулась:
— Я вам не дите, и могу сама о себе позаботиться.
— Ты ведь женщина… да на тебя ж сразу набросятся мужики.
— Пусть попробуют. Я смогу за себя постоять, — гордо повторила она.
Конрад Оуэн в предвкушении ожидаемого удовольствия потирал руки. В соседней комнате лежит покойный Джон Грей, а маленькая Джо так хороша. Много раз он останавливался здесь, чтобы перекусить и отдохнуть с дороги, и с каждым разом она становилась все желаннее… Да уж если на то пошло, можно даже жениться на ней! Он пожирал ее глазами всю — от пушистых волос до маленьких изящных лодыжек, сжатых высокими шнурованными ботинками.
— Джо, — мягко произнес он. — А если бы я предложил тебе поехать со мной насовсем?
Она повернулась от печки, на которую поставила котелок с кофе, и твердо посмотрела на него.
— Спасибо, нет, Конрад Оуэн.
— Я тебе что — не нравлюсь?
— Не очень.
— Что-что? — возмутился он. — Что ты сказала?
— Выйди, пожалуйста, отсюда, ты мешаешь мне готовить, — сказала она.
Она не ожидала нападения. Вдруг он оказался рядом с ней и обхватил ее руками, не дав возможности сопротивляться. Теперь Джоанна уже всерьез испугалась. Ощутив на шее горячее дыхание, с трудом выдавила из себя:
— Пусти меня… Конрад Оуэн…
— Я хочу тебя, — со свистом зашептал он, — слышишь, крошка… Я тебе правду говорю, я от тебя с ума схожу. Все… решено, ты едешь со мной насовсем.
— Ни за что! — воскликнула она. — Пусти же меня, пусти, скотина!
Но он только засмеялся и неожиданно поцеловал ее в шею. В глазах девушки помутилось от гнева. Теперь подлинный страх навалился на нее: страх перед плотской любовью, перед мужчинами вообще, перед одиночеством и собственным бессилием.
— Не смей ко мне прикасаться! — прошипела она. — И это при отце, который мертвый лежит в соседней комнате! Бог покарает тебя смертью, ублюдок!
Ее хриплый, искаженный злобой голос на мгновение отрезвил наглеца. Он выпустил Джоанну.
— Да брось ты, крошка, — сказал он. — Я всего-то и хотел немножечко понравиться тебе. Подумаешь — чмокнул разок-другой. Ну давай же, красотка, будь понежнее…
Джоанна бросила на него презрительный взгляд, оттолкнула от себя и бросилась вон из комнаты. Вслед ей раздалось:
— Джо, вернись, глупышка. Ну куда же ты убегаешь?..
Куда она убегает? А чего еще Конрад ждал от нее? Неужто и впрямь решил, что она останется — теперь, когда стало ясно, кто он такой и что ему нужно.
Такого ужаса Джоанна не испытывала за всю свою жизнь. Как же можно не иметь уважения ни к Богу, ни к мертвым… И это животное хватало ее… Джоанна брезгливо содрогнулась, вспомнив его горячие губы на своей шее. Нет, лучше умереть, чем позволить ему целовать себя. Надо бежать — бежать ради жизни.