На самом деле он не имел никакого права носить пасторский воротник. Много лет назад Пит ворочал тут такими делишками, что, будь это не на Юконе… Джоанна всего этого не знала. И все-таки он сразу же не внушил ей доверия. Толстый, с неизменной вежливой улыбочкой на лице, пастор Пит производил отвратительное впечатление. Казалось, под личиной священника прячутся самые низкие и гадкие мысли.
Мысли Джоанны быстро переметнулись к Конраду. Неужели ей все-таки не удастся от него улизнуть? Она порывисто обернулась и в упор посмотрела на Мэта. Руки ее дрожали.
— Мэт… Я боюсь…
Но хозяин гостиницы уже пошел встречать новых постояльцев. Джоанна осталась одна. Ее всю трясло. Господи, что же она будет делать? Что скажет ей Конрад? Скорее всего, пастор Пит проезжал мимо хижины, заглянул туда и обнаружил раненого Конрада Оуэна. Неужели Конрад расскажет всем, кто разбил ему голову? А может, хоть теперь он оставит ее в покое? Нет, ей надо как можно скорее уезжать. Отправить Киши домой за отцовскими деньгами, а самой садиться на следующий пароход до Нома…
13
Джоанна встретилась с Конрадом в столовой, когда спустилась к ужину. При виде девушки у торговца хищно заблестели глаза, лицо его пошло красными пятнами. Ссутулившись и засунув руки в карманы, он подошел к ней и пропел:
— Так вот ты где, моя дикая кошечка. Вот, значит, где ты прячешься…
Она ничего не ответила и повернулась к нему спиной. Он скрипнул зубами, затем засмеялся — тихим, гаденьким смешком, от которого у нее все похолодело внутри. Затем тронул сзади ее шею, где по-детски вились темные кудряшки.
— Погоди у меня, — сказал он. — Погоди. Уж я отплачу тебе за все, моя красотка.
Она резко обернулась на него — кулаки ее были сжаты, она задыхалась от гнева.
— Отстань же ты от меня, в конце концов, Конрад Оуэн! Если ты еще раз полезешь ко мне, я тебя убью — клянусь, убью!
— Ха-ха-ха-ха… Ох-хо-хо-хо-хо… — загоготал он. — Это ты-то меня убьешь? Посмотрим, посмотрим… А где твой англичанин? Бросил тебя, да? Обрыдла ты ему…
Она в гневе стиснула кулаки, после чего вышла из комнаты.
Ночью Джоанна заперлась в своей спальне. Но даже замок в двери не спасал ее от тревожного предчувствия. Ей было трудно находиться под одной крышей с Конрадом Оуэном. А тут еще этот пастор. Отвратительный тип. Что только у него на уме? Временами она перехватывала его масляный взгляд, и ей казалось, что он замышляет что-то нехорошее.
Мэт — ее единственный друг, которому она поведала о своих страхах — пообещал, если что, защитить ее.
— Ты про них, дочка, не беспокойся. Они же знали твоего отца.
Однако у Мэта была одна слабость — он любил выпить. Конрад отлично знал об этом и позаботился, чтобы стакан Мэта в этот вечер не пустовал. Благо дешевого отвратного зелья у него имелось предостаточно.
К полуночи Мэт был уже в стельку пьян. А к часу он вовсе свалился и захрапел. Именно тогда, когда в гостинице воцарилась тишина и темнота, Конрад приступил к исполнению своего заранее продуманного плана.
К ключам и замкам он относился без особого пиетета. Поэтому проникнуть в комнату Джоанны для него не составляло труда.
Дверь была, к его удовольствию, тонкая и шаткая. Двух ударов его мощного плеча оказалось достаточно, чтобы она слетела с петель. И вот Конрад ввалился к Джоанне в спальню.
Она к этому времени уже провалилась в сон, похожий больше на тяжкое забытье. От шума Джоанна проснулась и в ужасе вскочила, а увидев Конрада, задохнулась и прикрыла рот рукой. Сначала она молча, словно потеряв дар речи, смотрела на него округлившимися от страха глазами, но потом опомнилась, вскочила и уже открыла рот, чтобы закричать, но он успел прикрыть его своей большой грубой ладонью.
— Нет уж, красотка. На этот раз ты точно попалась. Пойдешь теперь со мной как миленькая, — прорычал он. — А то ты все убегаешь от меня да убегаешь… Я вот что решил: надо узаконить наши отношения — надеюсь, от законного мужа ты не станешь бегать?
Она извивалась и что-то мычала, пытаясь вырваться из его лапищ, но он был намного сильнее ее физически. Уже через две минуты она обессилела и перестала сопротивляться. Он вставил ей в рот кляп, завязал его сверху шарфом, связал ей веревками руки и ноги, а затем, как куклу, взвалил себе на плечо.
В таком висячем положении кровь быстро прилила у нее к голове. Ее замутило, в ушах поднялся звон, перед глазами все поплыло — ей казалось, она вот-вот умрет.