— Сколько может продлиться этот буран? — спросил он.
— Долго — несколько дней.
— Вот черт! — тихо выругался он.
Но Джоанна услышала. Щеки ее покраснели.
— Можно подумать, мне все это очень нравится… — начала она.
— Вот-вот, — мрачно подтвердил он и, отвернувшись, принялся снова набивать трубку.
Присутствие девушки странным образом стесняло его. Н-да, если кто-то полагает, что можно вычеркнуть женщин из жизни, он жестоко ошибается…
Джоанне тоже было не по себе в его обществе. «Какой-то он странный… И грубый», — думала она.
Такого человека, как Ричард Стрэндж, встречать еще не приходилось. В его обращении с ней сквозила почти откровенная неприязнь. И все-таки он был получше Конрада Оуэна и ему подобных.
Только сейчас она осознала, насколько сильно устала за эти последние часы. Она поминутно зевала, глаза ее закрывались. Да, какой бы он ни был, ей придется провести с ним ночь в этой лачуге. А спальное место только одно. Как он себя поведет?
Наконец Ричард докурил свою трубку, засунул ее в карман и резко поднялся. Джоанна невольно вздрогнула.
— Пора закругляться, — сказал он.
— Да, — отозвалась она.
Теперь Джоанна стояла перед ним, заложив руки за спину, щеки ее пылали. «Как же она волнуется, — подумал он, чувствуя, что сам начинает заводиться. — Или она, черт возьми, считает, что все мужчины такие же, как этот ее Конрад Оуэн?»
— Ляжешь на матрасе и накроешься одеялами, — коротко бросил он.
— Спасибо… — с облегчением выдохнула она и добавила, как благодарный ребенок: — Большое-пребольшое!
— А ты что — ожидала чего-то другого? — грубо спросил он.
Джоанна покрылась пунцовыми пятнами.
— Я?.. Нет… Что вы… Ничего… Я просто… — Она запнулась и принялась кусать губу, словно собиралась вот-вот расплакаться.
И Ричард Стрэндж, который не выносил женских слез, тут же пожалел о том, что был так груб и невеликодушен с ней. Бедняжка и без того напугана тем ублюдком — приятелем отца… И ничего удивительного, что она так боязлива и подозрительна с ним. Надо быть с ней поласковее.
— Ладно, матушка моя, давай-ка укладывайся и спи, — сказал он. — И хватит меня бояться. Я прекрасно посплю на шкурах в другом конце комнаты. Так что можешь не волноваться. Спокойной ночи.
Он слегка улыбнулся ей, и Джоанна была приятно удивлена переменой, которую произвела в его лице эта улыбка. В глазах его заиграло такое дружелюбие, что ей снова захотелось заплакать — теперь уже от радости. Но она не умела плакать…
— Спокойной ночи, — сказала она, после чего улеглась на матрас и накрылась одеялами.
Стрэндж задул лампу и расположился на шкурах в другом конце комнаты. Комната погрузилась в темноту, не считая слабого красного отблеска затухающего огня.
Джоанна робко выглянула из-под одеяла и попыталась разглядеть своего благодетеля — наверное, ему не очень-то удобно там лежать… Как любезно с его стороны, что он уступил ей этот матрас. Удивительный он все же человек. Вдруг становится таким хорошим… добрым… Джоанна попыталась уснуть, но это оказалось ей не под силу. Наверное, ужас от встречи с Конрадом Оуэном был настолько силен, что распространялся и на этого великодушного англичанина. Она все вглядывалась и вглядывалась в темноту, пытаясь определить, уснул он или еще нет. Когда он вдруг слегка пошевелился, сердце подпрыгнуло так, что ее бросило в жар. Но за шевелением ничего не последовало, а его лица не было видно из-за темноты. Долго вслушивалась она в его дыхание…
И наконец уснула.
А вот «благодетель» не спал гораздо дольше, мучимый неотвратимыми мыслями о женщинах и об этом проклятом притяжении между полами, с которым невозможно и бесполезно бороться. Когда с другого конца комнаты до него донеслось ровное дыхание спящей девушки, он лишь мрачно улыбнулся самому себе: «Эх ты, Ричард! Дурак же ты набитый! Да эта девица гораздо меньше боится тебя, чем ты ее. Господи, скорее бы кончилась эта дурацкая буря…»
3
Но буря, как назло, не кончалась — уже пять дней и пять ночей провели они вместе в этой хибаре, а отправиться дальше не представлялось возможным.
Ричард Стрэндж готов был лопнуть от досады. Ему страшно хотелось ехать, двигаться, жить по своему собственному сценарию — сценарию, где не отводилось места женщинам. А вместо этого он вынужден сидеть взаперти с девушкой, которая, даже сама того не желая, вводит его в соблазн.
Джоанна дразнила его плоть. Дразнила своей свежестью и непорочностью, своим молодым, здоровым телом. Глубиной и красотой темных глаз, теплым блеском коротких пушистых завитков… Но более всего он восхищался ее характером. Разумеется, за долгие дни, проведенные вместе, они изучили друг друга, и он имел возможность узнать самые лучшие ее черты — силу духа, выносливость, гордость и девственную чистоту.