— Это ясно, — согласился мистер Дэд. — И тут мы обнаруживаем, что бедняга Хас передал все свои дела…
— Вот именно, — сказал сэр Элифаз и наполнил свой стакан.
— За последние два года он сильно переменился, — заметил мистер Фар. — Война заставила его терзаться только одной мыслью…
— Нельзя позволять себе такое! — воскликнул мистер Дэд.
— И даже до войны… — вставил мистер Фар.
— Да, заметны были перемены, — сказал сэр Элифаз. — Он увлекся теориями образования.
— Это дело не для директора школы, — заметил мистер Фар.
— Мы всегда хотели создать большую школу с научно-техническим уклоном, — сказал сэр Элифаз. — А он ввел элементы логики в обычное преподавание английского — вопреки моему мнению. Он приохотил некоторых мальчиков к чтению философских книг.
— Единственное, чего он добился, — сказал мистер Фар.
— Я никогда нс поддерживал его страсть к преподаванию истории, — пожаловался мистер Дэд, — он просто помешался на ней. И чем дальше, тем больше. К счастью, теперь с этим покончено. Но он даже не спорил с нами по этому поводу. Он постоянно подавлял нашу волю. У него была такая манера смотреть… Но мы никогда не собирались превращать Уолдингстентон в историческую школу.
— А теперь, мистер Фар, — спросил сэр Элифаз, — расскажите, что вам известно о пожаре?
— Не мне заниматься критикой в этом вопросе, — ответил мистер Фар.
— Я хочу сказать, — заметил мистер Дэд, изобразив на своей физиономии суровую решимость, — что нужно установить ответственность. Установить ответственность. Здесь имела место запертая дверь, которой по здравому смыслу следовало быть открытой. Кто ответствен за это?
— Насколько мне известно, никто в здании школы персонально не отвечал за эту дверь, — сказал мистер Фар.
— Вся ответственность, — раздраженно настаивал мистер Дэд, словно его нервировала позиция мистера Фара, — вся ответственность, которая никому не делегирована, возлагается на директора. Это жесткое, неизменное и важнейшее правило организации бизнеса. На моей фабрике я сразу же внушаю его каждому, кто туда входит, будь это мужчина или женщина, подросток или ребенок…
Мистер Дэд продолжал приводить примеры кратких, но драматичных диалогов, излагая свой метод передачи полномочий, когда сэр Элифаз прервал этот поток словами:
— Вернемся к нашему мистеру Хасу…
Вопрос, который хотел обсудить сэр Элифаз, заключался в том, собирается ли мистер Хас и далее занимать пост директора Уолдингстентонской школы. Из случайной фразы в письме сэр Элифаз заключил, что такое намерение есть.
— Что ж, — важно сказал мистер Фар, немного помолчав, — если он хочет…
Мистер Дэд только прищелкнул языком и, плотно закрыв рот, нахмурился и медленно покачал головой из стороны в сторону.
— Я хотел бы прежде всего признать его блестящую работу в первые годы после открытия школы, — сказал мистер Фар. — Я меньше всего стремлюсь изменить направление пути, проложенного им. Однако я заменил бы определенный объем материала по биологии и практически всю эту новую историю химией и физикой. К тому же следует отметить, что мистер Хас не знал, когда следует уступить власть и передать ответственность другим. Мы все, весь персонал — это не просто моя личная обида, — находились у него как бы под опекой. Он скорее бы вообще забросил все дела, чем выпустил бы власть из рук. Тому свидетельство и эта дверь, и дело с медсестрой.
Мистер Дэд, поджав губы, закивал головой, и каждый кивок был подобен удару молотка.
— Я никогда не верил в этот раздутый интерес к истории в нашей школе, — слегка невпопад заметил мистер Дэд. — Если уж вы избавились от латыни и греческого, зачем вводить их снова в другой форме? Зачем, как я уже сказал, он пичкал их всякими сведениями насчет Ассирии? Ассирия! Современная школа должна быть современной школой: прежде всего бизнес — с начала и до конца. И учить мальчиков работать. Вот что нам нужно, попомните мои слова.