На флоте дело обстояло иначе. К работе с “Энигмами” допускались исключительно офицеры, поэтому подобных промахов здесь не случалось. Сама процедура шифрования на флоте также в корне отличалась от общепринятой и обеспечивала крайне высокую степень секретности. Прежде всего, это касалось самой уязвимой части сообщения, а именно — условной группы, содержащей индикаторы установок машины. Моряки также предваряли сообщение двумя трехбуквенными сочетаниями, представлявшими собой “группу индикатора процедуры” и “группу индикатора шифра”, однако при этом добавляли к началу первой и в конец второй из них по одной произвольной букве. Таким образом преамбула превращалась из шестибуквенной в восьмибуквенную, а затем одна ее часть помещалась под другой, и образовавшиеся вертикальные пары букв записывались в строку в виде так называемых “биграмм”. На этом процедура защиты не заканчивалась. Полученные четыре пары букв перешифровывались по действовавшей на день передачи сообщения кодовой таблице, и лишь после этого радиограмма уходила в эфир. С перепиской подводных лодок дело обстояло еще сложнее. В кригсмарине применялась в этом случае особая процедура под названием “Стихворт”, вводившаяся в действие по специальному кодовому сигналу. При его получении шифровальщик вскрывал заранее полученный запечатанный конверт с ключевым словом, на основании букв которого изменял первоначально заданное в списке ключей на текущий день взаимное расположение роторов, их установки и шнуровые соединения на штепсельной панели. Все эти меры предосторожности позволили морским шифрам продержаться дольше. Британцы начали раскрывать их на два года позднее армейских, а подводные лодки, применявшие машины с четырьмя роторами, безнаказанно использовали их до 1943 года. Первая же по-настоящему важная информация о стратегических планах немецкого командования была добыта из дешифрованного в январе 1941 года сообщения о намерениях Германии в Греции и на острове Крит.
Помещения ПШКШ в Блечли-Парке становились тесны для все разраставшегося штата, и на территории прекрасного старинного поместья повсеместно стали расти бараки и времянки, но все равно места для сотрудников было мало: их численность от 120 человек в 1939 году дошла до 7 тысяч в 1944 (иногда ошибочно сообщается о 10 тысячах). Не следует полагать, что все они являлись криптографами. Работа службы включала в себя полный цикл операций, включавших перехват радиограмм, дешифровку, раскодирование дешифрованного текста, перевод на английский язык, составление информационных документов и их рассылку, для чего было создано особое Подразделение специальных связей (СЛЮ). Немало людей занималось охраной Блечли-Парка и обеспечением его безопасности в контрразведывательном отношении. В качестве прикрытия для криптографической службы использовалось обозначение “Штаб-квартира правительственной связи” (ШКПС), сразу после войны ставшее ее официальным названием. Однако при реорганизации службы в 1942 году еще не утвержденное наименование ШКПС практически полностью вытеснило прежнее ПШКШ. Директором ПШКШ/ШКПС официально являлся начальник разведки, то есть Стюарт Мензис, а с 1 марта 1944 года он именовался ее генеральным директором.
Эдуард Трейвис
Британские дешифровальщики были разделены на две неравные по численности группы, большая из которых занималась военными, то есть сиюминутными, а меньшая — стратегическими задачами. Учитывая важность радиоразведки вооруженных сил противника для ведения войны, руководивший этим направлением Эдуард Трейвис возглавил ШКПС в целом. С февраля 1942 по март 1943 года он числился заместителем директора по вооруженным силам, но стал фактически руководить службой, сменив в этом качестве Деннистона. Никогда не учившийся в колледже и с 18 лет служивший на флоте, в основном в управлении связи, Трэйвис возглавил команду видных ученых и, что примечательно, неплохо справлялся с этой нелегкой задачей вплоть до своего ухода в 1952 году. Прежний фактический руководитель ПШКШ капитан 2-го ранга Элистер Деннистон оставил свой пост и в ранге заместителя директора по гражданским делам сконцентрировался на руководстве автономной и особо секретной секцией, переведенной из Блечли-Парка в Лондон. Ее помещения размещались на Беркли-Стрит под вывеской “Магазин шляп Пегги Картер”. Подчиненное Деннистону подразделение отвечало за вскрытие дипломатической и разведывательной переписки. Строго говоря, наименование новой должности бывшего фактического руководителя ШПКШ не слишком изменилось, он, как был, так и остался заместителем директора, однако круг обязанностей этого старейшего британского радиоразведчика существенно сузился. Но его пост был не столь низким или второстепенным, как это может показаться на первый взгляд, поскольку позволял ему руководить стратегическим направлением работы ШКПС, представляющим интерес для министерства экономической войны, контрразведки и Форин офис, в первую очередь в вопросах послевоенного устройства мира.