Сотрудничество СОЕ с НКГБ/НКВД в области подрывных операций фактически закончилось, не начавшись. Благие пожелания остались на бумаге из-за слишком большой разницы геополитических интересов двух стран, сходившихся лишь в вопросе борьбы с общим врагом. Реальное взаимодействие проявилось лишь в забросках немногочисленных агентурных групп и обмене специальной техникой и снаряжением. В декабре 1942 года Чарльз Хэмбро сформулировал условия заброски советских агентов:
— они без ограничений могли направляться во все государства, борющиеся с рейхом или его союзниками;
— для заброски обязательно требовалось принципиальное согласие правительств этих государств (эмигрантских);
— во Францию, как правило, агенты направлялись по согласованию с движением “Свободная Франция”, однако могли допускаться исключения;
— заброска по преимуществу не должна была производиться на территории нейтральных государств.
Операция по заброске советских агентов в Европу через Великобританию имела кодовое обозначение “Пикэкс”. В ее рамках в течение 1942 года во Францию убыли четыре советских агента, в Голландию — два, в том числе один с чужим снаряжением, в Бельгию — два, один из которых разбился при приземлении, а другой позднее перебрался в Голландию, в Австрию — четыре попытавшихся бежать. Еще двое не добрались туда из-за гибели самолета. В 1943 году девять агентов были заброшены в Германию (в том числе двое в Австрию и четверо через Францию) и один — на север Италии. Последние заброски произошли в 1944 году: один агент — в Австрию, три — в Германию и три — во Францию. На Востоке не происходило ничего похожего, что являлось предметом постоянных претензий со стороны британцев. За весь период войны лишь один сотрудник СОЕ, капитан Рональд Сет попал в Эстонию через СССР. Ранее СОЕ планировал совместные с НКВД/НКГБ операции на Среднем и Дальнем Востоке, в Персии и в Китае, но они не были осуществлены. В Лондоне, однако, высоко оценили инициативу Москвы по передаче СОЕ важного индийского двойника абвера Бхагат Рама. СССР, в свою очередь, также имел претензии к союзникам. В 1943 году англичане отказали в заброске группы связников в Югославию к маршалу Тито под предлогом нецелесообразности, тогда как в апреле того же года направили туда собственных агентов. В 1944 году в Румынию прибыл офицер СОЕ де Частелен, о чем в нарушение существовавших договоренностей НКГБ уведомлен не был. Происходили и другие аналогичные неувязки. Фактически к концу 1944 года операция “Пикэкс” прекратилась, хотя стороны еще несколько раз возвращались к обсуждению ее перспектив для дальнейших совместных действий. Осенью 1945 года Чичаев и Хилл покинули свои посты и возвратились домой. Эфемерное сотрудничество постепенно перешло в соперничество, а затем и в жесткое противостояние.
Взаимодействие обоих союзных государств в области разведки никоим образом не распространялось на информацию, полученную по каналу “Ультра”. В течение первого периода войны англичане опасались, что Советский Союз падет под натиском Германии, после чего все его секреты станут доступными немцам, не исключалось также и возможное предательство. В такой обстановке они не решились пойти на передачу сведений о вскрытии шифров “Энигмы”, хотя периодически пытались сообщить советским союзникам некоторые особенно важные для них подробности. Но эти благие намерения обернулись крупными проблемами. Дело в том, что до реализации любой оперативной информации ее достоверность следует тщательно оценить, а для этого прежде всего необходимо знать ее источник. В качестве прикрытия англичане решили повторить трюк с якобы внедренным в высшие эшелоны нацистского руководства агентом “Бонифацием”, в существовании которого убедили своих министров и генералов. Однако, в отличие от членов британского правительства, советское руководство поручило аналитикам разведки провести изучение и оценку материалов. Они достаточно быстро определили, что данные не могут исходить от единственного агента, и предупредили о возможности дезинформации, причем не обязательно сознательной британской. По мнению разведки, существовала вероятность того, что СИС стала жертвой оперативной игры немцев и сама добросовестно заблуждалась на этот счет. Вследствие этого к поступавшим по каналу “Бонифация” данным в СССР относились с недоверием и практически не использовали. Информация передавалась советской стороне нерегулярно и в малых объемах, на что имелось несколько причин. Помимо недоверия к коммунистическому союзнику, перехват сильно затрудняли уже упоминавшиеся технические проблемы. Кроме того, объем дешифрованной переписки немцев был столь велик, что на обработку имеющих значение для СССР материалов ресурсов ПШКШ/ШКПС просто не хватало. А с конца 1944 года, когда британское правительство уже было всерьез обеспокоено коммунистической угрозой, о посвящении временного союзника в столь секретную программу не могло быть и речи. Однако союзники не догадывались, что с определенного момента для СССР уже не составляли тайну ни сам факт существования “Ультры”, ни содержание многочисленных перехватов. Оно регулярно попадало в лондонские резидентуры НКГБ и РУ КА, а оттуда — в Москву, где Сталин давно уже снисходительно смотрел на попытки Черчилля убедить его в существовании “Бонифация”.