Проведение с этой целью легендированных агентурных комбинаций и радиоигр как их разновидности вначале не являлось монополией какого-либо одного оперативного органа, однако в 1943 году начальник ГУКР “СМЕРШ” НКО Абакумов решил добиться перевода их всех в свое ведение. Эта ему почти удалось, за исключением игр 4-го управления НКГБ СССР “Монастырь” и “Послушники”. Следует отметить, что “Монастырь” был, пожалуй, самой разветвленной и долгой игрой, развившейся в две другие, и Абакумов болезненно воспринял свою неудачу в этом вопросе. Насчитывавшее 18 томов литерное дело “Монастырь” первоначально не имело отношения к радиоиграм и начиналось Особой группой при наркоме НКВД как легендированная агентурная разработка. Ее ход достаточно подробно описан в справке 10-го отдела КГБ при СМ СССР от 3 июля 1975 года № 10/5-871, а также в воспоминаниях нескольких ее прямых и косвенных участников, в том числе Судоплатова и Скорцени. В источниках имеется немало разночтений и противоречий, что в соответствующих случаях оговаривается.
Операция началась с организации легендированной антисоветской церковно-монархической организации, с помощью которой планировалось выявить лиц, стремящихся установить агентурные отношения с германской разведкой. В качестве первого шага контрразведка обратила внимание на жившего в нищете в Новодевичьем монастыре в Москве полупарализованного Б. А. Садовского, бывшего умеренно популярного поэта-символиста. В мемуарах Судоплатова он выведен под фамилией Глебов, а некоторые другие источники указывают его псевдоним “Седов”, под которым Садовской фигурировал в учебниках по спецдисциплине. Несмотря на более чем скромное существование, он не утратил живости ума и широких знакомств в среде бывшего дворянства, что весьма способствовало развитию будущей оперативной комбинации. Ключевой фигурой “Монастыря” стал агент ОГПУ/НКВД/НКГБ с 1929 года А. П. Демьянов (“Гейне”). Этот хорошо известный в предвоенной Москве сын казачьего есаула и княгини до 14 лет проживал за границей и являлся отдаленным потомком выдающегося атамана украинского казачества Головатого. Вербовка Демьянова была произведена на основе компрометирующего материала. Фактически его обвиняли в ведении антисоветской пропаганды, о чем донес ОГПУ его друг, однако в момент ареста ему подбросили пистолет и таким образом получили возможность инкриминировать вынашивание террористических намерений. Все это закончилось привлечением Демьянова к негласному сотрудничеству с органами государственной безопасности, и в дальнейшем с учетом его контактов агент “Гейне” использовался в разработке связей проживавших в СССР бывших дворян с белой эмиграцией и по линии пресечения террористических актов, что в 1929 году было вполне актуально. В последующие годы работавший на скромной должности в “Мосфильме” Демьянов при помощи НКВД стал широко известен в Москве в среде деятелей искусства и особенно кинематографии. Ему также помогли обзавестись собственной лошадью, которую “Гейне” держал в Манеже и использовал как удобное прикрытие и прекрасный предлог для установления контактов с иностранными журналистами и членами дипломатического корпуса, многие из которых увлекались верховой ездой. Такая личность не могла не вызвать интерес у спецслужб. Первый подход к нему сделал установленный разведчик, сотрудник торгового представительства Германии в Москве, однако НКВД не собирался разменивать перспективного агента на мелочи и для укрепления доверия дал “Гейне” указание игнорировать прощупывание. Контрразведчики пожертвовали сиюминутными оперативными выгодами, поскольку были убеждены, что в германской разведке Демьянов числится в числе первоочередных кандидатов на вербовку, и что в случае войны к нему непременно попытаются совершить подход. Такой вариант развития событий сулил немалые перспективы, поскольку “Гейне” являлся не просто всесторонне развитым человеком, но и результативным агентом с оперативным стажем, к 1941 году составлявшим свыше 10 лет. Кроме того, он умел работать на рации и владел основами подрывного дела.
Б. А. Садовской
А. П. Демьянов
С началом войны было принято решение подвести “Гейне” к Садовскому через агента “Старого”, для чего он вместе с женой, также агентом НКВД (“Борисова”), посетил церковь Новодевичьего монастыря под предлогом молебна перед отправкой на фронт. Работавшие на НКВД служители монастыря организовали знакомство Демьянова с бывшим поэтом, продолженное благодаря их общему интересу к истории России. Контакт углублялся и развивался, агент ввел в него нескольких доверенных лиц, якобы тоже интересовавшихся российской историей. В плане оперативных мероприятий по агентурному делу “Монастырь”, помимо “Гейне” и “Борисовой”, упоминаются агенты НКВД “Старый” и его жена “Мир”. По данным госбезопасности, Садовской планировал создать в Москве антисоветскую организацию, желательно на религиозной основе, и связать ее с немцами в надежде получить помощь в подпольной деятельности. Учитывая его слабые личные возможности, вряд ли это было реально, однако ценность такого намерения заключалась в его подлинности. Садовской, в частности, написал адресованное немцам стихотворение “Братьям-освободителям”, в котором наивно предлагал им установить в России самодержавие русского царя. Ввиду инвалидности бывший поэт не мог самостоятельно осуществить свой замысел и должен был полагаться на помощь других. Возможно, его заблуждение в намерениях немцев было вызвано советской пропагандой первых дней войны, как известно, утверждавшей, что одной из целей рейха является реставрация монархического строя. Садовской не только писал стихи и предпринимал попытки организовать подпольную группу, но несколько раз направлял через фронт своих единомышленников для установления контакта с германским командованием. Источники не указывают, кого именно и как он посылал к противнику, поэтому такая информация вызывает определенное недоверие. Но о Садовском и его ближайшем друге скульпторе Сидорове немцы все же узнали, хотя пока не предпринимали никаких активных действий в этом направлении, вероятно, по причине сомнения в серьезности их намерений. Для усиления интереса абвера к этому вопросу в Особой группе при наркоме НКВД было принято решение активизировать операцию по хорошо отработанной схеме и создать легендированную антисоветскую религиозно-монархическую организацию “Престол”, после чего вся операция получила название “Монастырь”. В Особой группе, к этому времени ставшей 2-м отделом НКВД СССР, планировалось использовать “Престол” для выманивания агентуры противника, то есть провести исключительно контрразведывательную операцию. С течением времени, однако, она переросла первоначальный замысел и приобрела стратегическое значение. В этой обстановке Садовской решил использовать появление в своем кругу Демьянова, достаточно хорошо известного в кругах московской интеллектуальной элиты и не вызывавшего у него подозрений в сотрудничестве с госбезопасностью. В феврале 1942 года (Судоплатов ошибочно датирует это событие декабрем 1941 года) “Седой” направил его через фронт. Согласно легенде, “Гейне” был командирован в Алма-Ату и якобы самовольно появился в прифронтовой полосе. Переход действительно состоялся. Демьянов перешел линию фронта на лыжах прямо по немецкому минному полю, на котором лишь по счастливой случайности сумел избежать подрыва. Командование германской части, в расположение которой он вышел, отправило его в штаб “Валли”, где “Гейне” подвергали длительным и изощренным допросам, а однажды даже имитировали расстрел. Однако твердый характер, десятилетний оперативный стаж и прочная легенда сыграли свою роль. Сотрудники абвера получили у проживавших ранее в Москве эмигрантов и перебежчиков самые благоприятные отзывы о Демьянове, однако, судя по всему, основную роль сыграла его предвоенная линия поведения в вербовочном прощупывании. Немцы были убеждены в том, что ни одна контрразведывательная служба не пренебрегла бы возможностью подставить противнику своего двойника, и уклонение от сотрудничества более всего укрепило их доверие к перебежчику. В результате после непродолжительного обучения основам разведывательной работы и радиодела Демьянов был возвращен в советский тыл в качестве агента “Макса” с заданием осесть в Москве для сбора информации о наличии войск, работе военных заводов и системе снабжения столицы продовольствием. “Престолу” предстояло развивать отделения на периферии, развернуть пацифистскую пропаганду и организовывать диверсии и акты саботажа. Одновременно согласовывалось использование квартир Садовского и Сидорова в качестве конспиративных. Связь предписывалось поддерживать со смоленским радиоцентром абверкоманды-103 (“Сатурн”). В перспективе Демьянову следовало попытаться внедриться в какой-либо из военных штабов для сбора информации и заняться организацией диверсий, однако не указывалось, как и в какой именно. Вскоре его вместе с двумя другими агентами сбросили на парашютах в районе Рыбинска. “Гейне” связался с контрразведкой и получил снотворно