Легендированная “группа Шерхорна” поддерживала связь с абвером до самого окончания войны, а ее командир даже успел получить очередное звание полковника и награду. Очевидно, что, начав игру, НКГБ был обречен проводить ее до конца во избежание расшифровки параллельных операций “Монастырь” и “Курьеры”. Следует отметить, что операция “Березино”, судя по всему, так и не оправдала надежд, возлагавшихся на нее командованием. Она требовала огромных ресурсов, в частности, постоянного обеспечения функционирования в отрыве от нормальных коммуникаций опергруппы Борисова (20 человек), приданного ей подразделения войск по охране тыла (255 человек), агентов и радистов. Захват доставляемых по воздуху грузов не имел серьезного значения, а арестованные в результате радиоигры несколько десятков (по самым завышенным оценкам) агентов являлись буквально каплей в море по сравнению с сотнями, забрасываемыми абвером и СД через фронт. Вызывает сомнения и часто встречающееся в советских источниках утверждение о том, что в Берлине серьезно рассчитывали дезорганизовать советские тыловые коммуникации с помощью 1,5–2 тысяч измученных и полуголодных людей, среди которых было немало раненых. Собственно, даже из воспоминаний Скорцени явствует, что немцы главным образом занимались выводом своих военнослужащих из окружения, а их партизанские действия в тылу Красной Армии рассматривались при этом в качестве сопутствующих. Поэтому остается не вполне понятным, ради чего, собственно, затевалась вся операция. Высказывалась идея вывести “группу Шерхорна” к фронту и в момент его перехода ввести в прорыв одну из частей для нанесения удара в тыл вермахта. Однако такую идею нельзя признать здравой, поскольку среди двух тысяч человек невозможно спрятать дополнительную дивизию или даже полк, а меньшее подразделение неизбежно было бы просто уничтожено фронтовыми частями противника. Так что наиболее масштабная часть тройной легендированной агентурной операции (“Монастырь” — “Курьеры” — “Березино”) оказалась и наименее результативной по критерию “стоимость/эффективность”.
С окончанием войны игра была прекращена. Шерхорн и Михаэлис возвратились в лагерь военнопленных, откуда вышли уже в 1948 году, но большинство других участвовавших в ней немцев были расстреляны. В послевоенный период Демьянова безуспешно пытались использовать в разработке эмиграции, однако интереса к нему никто не проявил. По одним данным, “Макса” не забыл генерал Гелен, пытавшийся передать его на связь разведке Соединенных Штатов, но американцы отказались принять агента. На этот счет имеется и противоположная информация, согласно которой начальник 12-го отдела никогда не доверял Демьянову и после окончания войны даже не пытался возобновить работу с ним. В любом случае, использовать “Гейне” в оперативных целях больше не удалось, и он был исключен из списков действующей агентуры. В 1975 году Демьянов умер в 64-летнем возрасте от инфаркта во время катания на байдарке по Москве-реке. За активное многолетнее участие в легендированной агентурной организации и радиоигре стратегического масштаба он удостоился лишь самого низшего из советских военных орденов — Красной Звезды.
Ни одна из проведенных органами “СМЕРШ” радиоигр не достигла размаха “Монастыря”, но общий эффект от этих комбинаций был весьма значителен. Как уже указывалось, их можно условно разделить на игры в прифронтовой полосе и в глубоком тылу, причем количество первых было значительно больше, зато вторые существенно превосходили их по размаху. В этом отношении показательна крупномасштабная операция по обеспечению безопасности Москвы “Стальное кольцо”, скорее являвшаяся не операцией, а комплексом агентурных и заградительных мероприятий. Она включала в себя, в частности, многочисленные радиоигры, например, “Загадку”, в ходе которой удалось выманить на советскую территорию специалиста по обучению операторов агентурных передатчиков СД Алоиза Гальфе. Среди успешных игр случались и неудачи, и накладки. Например, трагедией едва не завершилась проводившаяся с февраля 1943 года аппаратом 3-го отдела ГУКР “СМЕРШ” радиоигра “Борисов” по обеспечению безопасности железнодорожных перевозок на узле Голицыно. К перевербованным агентам Антонову и Нилову был сброшен с парашютом преподаватель Борисовской разведшколы Меншиков, захваченный и доставленный в ОКР “СМЕРШ” 11-й армии. Оперативные работники отдела, превысив свои полномочия и нарушив все существовавшие инструкции по действиям в подобных ситуациях, допросили его и решили расстрелять, не запросив согласия ГУКР. На допросе армейские контрразведчики, судя по всему, разбиравшиеся лишь в выявлении измены в обслуживаемых частях и подразделениях, получили информацию о находящихся в одном из домов поселка Томилино двух агентах, на связь с которыми и прибыл Меншиков. Тем временем в нем организовали засаду оперативные работники 3-го отдела ГУКР, как раз ожидавшие прибытия проверяющих и связников из абвера. Появление там не только никогда не участвовавших в подобных операциях, но даже теоретически не подготовленных к таким действиям армейцев неминуемо вызвало бы перестрелку и многочисленные жертвы, однако в ситуацию вмешался счастливый случай. По пути в поселок работники ОКР проезжали через Люберцы и заехали посоветоваться в горотдел УНКГБ о порядке действий. Местные чекисты отвечали за безопасность своей территории, поэтому их в общих чертах проинформировали о проводящейся операции. Это спасло и Меншикова, которого не успели расстрелять, и самих армейских контрразведчиков, поскольку “волкодавы’’-розыскники 3-го отдела гарантированно расстреляли бы их или же серьезно ранили для захвата с последующим допросом. История получила огласку в пределах “СМЕРШ” и повлекла за собой увольнение из органов и отправку на фронт всего руководства ОКР 11-й армии. Вообще же игра “Борисов” преподносила контрразведчикам и другие сюрпризы. Одним из них стало внезапное исчезновение пользовавшегося определенным доверием перевербованного агента Нилова. После безуспешного поиска контрразведчики решили, что он сбежал, и собирались объявлять его во всесоюзный розыск, однако совершенно случайно выяснилось, что тот был просто сбит автомашиной и лежал в госпитале, откуда позвонить своим руководителям никак не мог.