Контрразведывательные операции на Дальнем Востоке нередко проводились с использованием возможностей комплекса объектов, созданного в 1941 году в Хабаровском крае вблизи границы с Маньчжоу-Го. Он включал в себя ложную советскую пограничную заставу, ложный маньчжурский пограничный полицейский пост и ложную уездную японскую военную миссию. В оперативных документах этот комплекс именовался “ЛЗ” (“ложная застава”), или “мельница”. “ЛЗ” создавалась с целью проверок советских граждан, у которых пребывание на объекте создавало иллюзию перехода на сопредельную территорию. По их поведению в таких обстоятельствах контрразведчики могли судить о степени лояльности разрабатываемых людей. Проверке подвергались подозреваемые в шпионаже или иной антисоветской деятельности. Они получали в СССР задание на участие в закордонной операции, иногда добровольное, иногда под принуждением, после чего инсценировалась их заброска на территорию Маньчжоу-Го с пункта ложной советской погранзаставы с последующим задержанием или арестом якобы японскими или маньчжурскими властями. После этого сотрудники госбезопасности, выступавшие под видом японских контрразведчиков или сотрудничающих с ними русских эмигрантов, проводили длившуюся от нескольких дней до нескольких недель серию жестких допросов проверяемого с применением психологического и физического воздействия. Их выдерживали немногие. После этого проверяемые давали показания о своей работе на советские органы безопасности или о некоторых известных им аспектов обстановки в СССР, “перевербовывались”, получали задание и забрасывались обратно на советскую территорию. Перед агентами никогда не раскрывали подлинную суть проведенной проверки, и они действительно полагали, что находились в руках японской контрразведки. В дальнейшем их арестовывали и осуждали как изменников родины. Следует особо отметить, что зачастую такие меры, вплоть до расстрела, применялись также к лицам, стойко державшимся на допросах и не совершавших предательства, даже ложного. К сожалению, интересный замысел проверки при помощи имитации пересечения границы выродился в обычную, хотя и масштабную провокацию.
Представляют интерес личности ряда сотрудников “ЛЗ”. Игравшие роль белогвардейцев работники УНКВД по Хабаровскому краю А. И. Орьев, Д. А. Антонов и И. А. Слободянюк ранее осуждались соответственно на 8, 7 и 5 лет лишения свободы, но пробыли в лагерях только до 1943 года, после чего были освобождены и направлены на работу на “мельницу”. Начальника ЯВМ изображал Томита, задержанный в 1937 году за незаконный переход советской границы в Читинской области, признавшийся в работе на японскую разведку и осужденный в мае 1940 года к высшей мере, наказания. Однако вместо расстрела его направили на “ЛЗ”. Обстановка на объекте была такой, что у не выдержавшего зрелища издевательств над допрашиваемыми повара “мельницы”, советского гражданина китайского происхождения Ян Линпу сдали нервы, он разгромил кухню и был застрелен начальником “ЛЗ” Поповым и негласным сотрудником НКВД Чу Цинлином. Они же убили еще двух человек из обслуживающего персонала объекта, в лояльности которых усомнились.
Работа “мельницы” проходила под личным контролем начальника контрразведывательного управления наркомата П. В. Федотова, персонально санкционировавшего каждую проверочную операцию на объекте. УКНВД по Хабаровскому краю направляло отчеты начальнику контрразведки напрямую, минуя канцелярию наркомата. Генерал-лейтенант был настолько озабочен сохранением в тайне существования “ЛЗ”, что неоднократно ходатайствовал перед руководством о применении высшей меры наказания к догадывавшимся о ее назначении гражданам, независимо от степени их виновности. Впрочем, в этом же ключе действовали и другие посвященные в операцию должностные лица, от начальника местного УНКВД/УНКГБ до наркома госбезопасности СССР Меркулова. В период с 1941 по 1949 годы через “мельницу” было пропущено около 150 человек. Практически все они стали жертвами операции, превратившейся из проверочной контрразведывательной в провокационную и незаконную.
4. ВОЕННАЯ РАЗВЕДКА
Весьма активно вело зафронтовую работу и Разведывательное управление генерального штаба Красной Армии. После описанных драматических событий первых месяцев войны, когда наспех подготовленные агенты забрасывались в тыл противника фактически на верную гибель, уровень работы военных разведчиков заметно вырос. Этому способствовала не только более тщательная подготовка агентуры, но и объективные обстоятельства. К началу 1942 года значительное количество окруженных групп и подразделений Красной Армии, не сдавшихся в плен, не сумевших пробиться через линию фронта, не разбежавшихся и не уничтоженных противником, перешли на положение партизанских отрядов. Они осели на местности, организовали обеспечение своей жизнедеятельности и постепенно выходили на контакт с командованием армий и фронтов. Некоторые сохранили радиоаппаратуру, и после установления связи и предварительных проверок к ним забрасывались офицеры разведки с шифрами и расписанием радиосеансов. Такие импровизированные партизаны уже вполне успешно управлялись из-за линии фронта и могли, в частности, решать задачи по сбору разведывательной информации в своем районе. Разгром германских войск под Москвой весьма поднял моральный дух как самих участников таких партизанских отрядов, так и местного населения, зачастую уже утратившего веру в возможность победы над оккупантами. Стало намного легче налаживать связь с местными жителями, получать от них снабжение и разведывательные данные. Период эйфории продлился до начала лета 1942 года, когда серия поражений вновь деморализовала население оккупированных территорий вплоть до окончания Сталинградской наступательной операции.