Командование уделяло серьезное внимание войсковой разведке, однако снежная зима 1941/1942 года заметно осложнила ее ведение. Спешно сформированные отряды лыжников перемещались быстро, но не могли скрыть свои следы и легко обнаруживались противником. Лыжные батальоны предназначались для ведения разведки на глубину до 100 километров, а на практике действовали значительно ближе. В этих условиях весьма возросла роль воздушной разведки, хотя из-за превосходства в воздухе люфтваффе над ВВС Красной Армии проводить ее было очень сложно. Однако авиационное командование постепенно научилось более тщательно учитывать интересы наземных войск и выделяло для целей разведки 10 % — 13 % самолетовылетов. Кроме того, все летчики были обязаны сообщать о замеченных частях противника. При этом радиус действия самолетов-разведчиков был совершенно недостаточен. Тактическая авиационная разведка велась на глубину от 30 до 60 километров, оперативная от 250 до 300 километров, а стратегическая — свыше 500 километров, хотя практически самолеты редко вылетали в районы, отдаленные более чем на 450 километров. Катастрофически не хватало авиационной фотоаппаратуры, в период битвы под Москвой ей были оборудованы лишь 3,2 % самолетов, а к концу 1942 года — 10,2 %[383]. В этих условиях повышалась роль визуальной разведки. Войска оборудовали разветвленную систему наблюдательных пунктов, позволяющую составлять карты обстановки перед своим передним краем. Важное место занимала специальная разведка, в ходе которой группы разведчиков проводили налеты, устраивали засады и захватывали контрольных пленных и документы. Развивалась и система организации диверсий, для осуществления которых формировались отдельные гвардейские батальоны минеров (ОГБМ). После периода некоторой неясности с тактикой их боевого использования был выработан оптимальный вариант применения одновременно на нескольких участках фронта. Слабейшим звеном являлась радиоразведка, практически отсутствовавшая в сколько-нибудь заметных масштабах до конца 1942 года. Формирование летом 1941 года нескольких отдельных радиодивизионов принципиально проблему не решало.
Самым положительным моментом в области войсковой и тактической разведки стало возросшее понимание ее роли командирами всех уровней вплоть до самого высшего. В результате новый Полевой устав 1942 года (ПУ-42) уже вменял организацию разведки в число одной из основных обязанностей штабов всех уровней. Фронты и армии отвечали за оперативную разведку, в том числе с использованием радиосредств, а части и соединения более низкого уровня — за тактическую. Любая разведка должна была проводиться по указаниям командира, а в его отсутствие начальник штаба определял задачи самостоятельно и лично ставил их перед начальником разведки, составлявшим план ее ведения на предстоящие 10–15 дней. Устанавливались такие важнейшие принципы как целевая направленность разведки и непрерывность ее ведения. В предвоенный период командующий армией получал разведывательную сводку 2–3 раза в день, а командир дивизии — каждые 3–4 часа, но опыт войны показал, что этого совершенно недостаточно. С 1942 года командующие армиями получали сводки каждые 2–3 часа, а командиры дивизий — каждые 1–2 часа.
383