“1. Назначить заместителями начальников разведывательных отделов республиканских и фронтовых штабов партизанского движения командиров Разведывательного Управления Генерального Штаба Красной Армии.
2. В партизанские отряды, действующие в районах, интересующих Разведывательное Управление Генерального Штаба, назначить командиров Разведывательного Управления Генерального Штаба Красной Армии на должности заместителей командиров партизанских отрядов и командиров соединений по разведке.
3. Установить, что разведывательные донесения от партизанских отрядов подписываются командиром и комиссаром отряда и заместителем командира отряда по разведке.
4. Обязать Центральный, республиканские и фронтовые штабы партизанского движения оказывать полное содействие разведывательным органам Красной Армии в насаждении специальной агентуры, изолированной и законспирированной от партизанских отрядов”[421].
Руководители партизанской разведки отвечали за ведение агентурно-оперативной работы, сбор, обработку и первичный анализ разведданных, их представление по назначению, а также за контрразведку. Последнее направление понималось широко и включало в себя не только борьбу с проникновением в отряды агентуры противника, но и выявление намечавшихся забросок ее в советский тыл. Заместители командиров по разведке руководили также и подпольными организациями, находившимися на связи с данным отрядом. Пункт 9 приказа № 00189 предписывал “Партизанским отрядам и отдельным бойцам-партизанам вести непрерывную разведывательную работу в интересах Красной Армии:
а) особо отбирать людей, способных вести непрерывную разведывательную работу, и внедрять их на службу в местные управления и учреждения, созданные немцами, на заводы, депо, станции, пристани, телеграф, телефон, аэродромы, базы и склады, в охрану немецких должностных лиц, в гестапо и его школы, а также во все другие учреждения и органы, обслуживающие армию или местную администрацию немецких властей;
б) непрерывно следить за местом расположения и за передвижением войск и грузов противника по железным и грунтовым дорогам; выяснять численность, род войск и нумерацию частей, количество и характер боевой техники, направление движения и время следования; устанавливать порядок и силу охраны воинских эшелонов и транспортов;
в) устанавливать точное месторасположения войск и штабов, их наименование и нумерацию, учреждений и органов оккупационных властей;
г) разведывать аэродромы противника, устанавливать место их расположения, количество и типы самолетов, постоянно или временно базирующихся на данный аэродром, аэродромное оборудование, вспомогательные и специальные автомашины, запасы горючего и масел, а также охрану аэродромов на земле и с воздуха;
д) организовывать разведку городов и крупных населенных пунктов в целях установления количества войск в гарнизонах (численность по родам войск, наименование, нумерация, командование); противовоздушной обороны; воинских складов и мастерских; военной промышленности; высшей военной и гражданской администрации;
е) выяснять, где и какие оборонительные рубежи уже построены, их оборудование в инженерном отношении, вооружение, устройство связи, имеются ли там гарнизоны;
ж) следить и точно фиксировать результаты бомбардировок нашей авиацией;
з) при всех возможностях захватывать приказы, донесения, оперативные карты и прочие документы противника.
Данные агентурной и боевой разведки незамедлительно сообщать Центральному Штабу партизанского движения”[422].
Кроме перечисленных направлений, от партизан требовалось:
— устанавливать расположение крупных складов боеприпасов, горючего, продовольствия и определять ориентиры, по которым авиация могла бы их обнаружить, несмотря на маскировку;
— устанавливать и захватывать образцы новых видов вооружения;
— вести наблюдение за складами отравляющих веществ, за подготовительными мероприятиями врага к газовой войне, захватывать образцы отравляющих веществ, противогазов и других защитных средств;
— передавать метеорологические сводки.
До середины 1942 года около 90 % зафронтовой разведывательной, контрразведывательной и диверсионной работы проводил НКВД и подчиненные ему группы и отряды. Руководство партизанским движением со стороны партийных и комсомольских организаций на практике приносило больше вреда, чем пользы, поэтому с весны 1942 года они осуществляли его в основном номинально, за исключением вопросов пропаганды. Аналогичная ситуация наблюдалась и в подпольном движении в городах. Действовавшие по дореволюционным принципам партийные организации и группы не выдерживали соперничества с гестапо, СД, ГФП и абвером и вскоре были почти полностью уничтожены. Продолжали работу главным образом профессиональные резидентуры и разведывательные сети РУ и НКВД, руководители которых из соображений безопасности старались как можно меньше контактировать с партийным подпольем. Сфера деятельности ЦШПД отчасти затрагивала компетенцию Наркомата внутренних дел, поэтому Берия утверждал, что такой штаб вообще не нужен, поскольку с оперативными задачами его ведомство способно справиться самостоятельно. Однако, несмотря на ведущую роль НКВД в партизанском движении, в 1942 году после образования ЦШПД опасения наркома относительно возможной утраты руководства его боевой деятельностью вполне оправдались. Вероятно, причиной такого решения стали постоянные (и, заметим, вполне справедливые) заявления НКВД о том, что основная задача партизан заключается не в боевых операциях, которые должны носить вспомогательный характер, а в разведке и диверсиях. Возможно, это не являлось его принципиальной концепцией, а просто отражало желание упрочить свою сферу влияния. Однако такой подход в принципе противоречил взглядам Сталина на этот счет и был признан ошибочным. В результате этой сомнительной победы партийных структур Наркомат внутренних дел, даже его 4-е управление, постепенно отводили от руководства боевой деятельностью партизан, что весьма отрицательно сказалось на результатах партизанской войны. Берия тоже оказался в проигрыше, но лишь частично. Оперативную работу у НКВД отбирать никто не собирался, и тогда по указанию наркома все разведчики и их агентура, ранее работавшие по линии партизанских отрядов, были оттуда отозваны. Это, естественно, не распространялось на так называемые разведывательные партизанские отряды, укомплектованные работниками 4-го управления НКВД/НКГБ и 4-х отделов территориальных органов. Они фактически представляли собой операционные базы для действий разведгрупп, отныне избавленных от опасной необходимости переходить линию фронта для отдыха, обмена информацией, снабжения, доукомплектования и прочих насущных потребностей зафронтовой работы. Все это они могли осуществить на базе отряда, где имелся также радиоузел для магистральной связи с “Большой землей”. За период войны от разведывательно-диверсионных партизанских групп поступило 8418 сообщений, из которых 2111 были доложены руководству государства и НКВД/НКГБ, 1358 — ГРУ ГШ КА, 429 — командующим и военным советам фронтов, а 629 — командующему авиацией дальнего действия[423]. Базы разведывательных партизанских отрядов обычно располагались на периферии контролируемых партизанами районов (“партизанский край” или “партизанская зона”). Однако обычные отряды теперь остались фактически без разведки. Такое решение Берия, полностью логичное с точки зрения межведомственного соперничества, негативно сказалось на поступлении от партизан разведывательной информации. Известно, что сбор разведданных представляет собой достаточно сложный процесс, досконально овладеть которым без специальной подготовки сложно. После отзыва разведчиков из отрядов их место заняли дилетанты, далеко не всегда справлявшиеся с поставленными задачами.
421
Русский архив: Великая Отечественная: Приказы народного комиссара обороны СССР (1943 — 1945 it.)… С. 129.