Отношения с американцами развивались иначе. За этим с удовлетворением наблюдали британцы, в любой обстановке старавшиеся не допустить Соединенные Штаты к дипломатическим и разведывательным делам в Европе, а также на Ближнем и Среднем Востоке. В период до начала 1942 года США не воспринимали СССР как партнера по обмену разведывательной информацией и вели себя соответственным образом. Мичела даже просил разрешения МИД (имеется в виду военная разведка) покинуть свой пост и уехать, но не получил согласие руководства. Разведывательное сотрудничество с Вашингтоном начало оживляться лишь весной 1942 года, причем не в Москве или Куйбышеве, а во Владивостоке. Именно там консул Соединенных Штатов А. Уард полуофициальным путем добыл информацию о трениях в советско-японских взаимоотношениях и о военных приготовлениях Красной Армии в Приморье и Забайкалье. Американцы собирали разведданные и неофициальным путем с использованием совершавших поездки по маршруту Москва — Владивосток дипломатических курьеров. Совершенно очевидно, что такая визуальная разведка примыкавших к железной дороге районов ничего существенного дать не могла. Кроме того, контрразведка отслеживала каждую такую поездку, официально заявлявшуюся в НКИД, и имела полную возможность изменить график следования тех воинских поездов, которые показывать американцам было нежелательно. Но постепенно стало устанавливаться и открытое сотрудничество, причем по инициативе советской стороны. В апреле 1942 года майору Мичела предоставили советскую винтовку образца 1891/30 года, (вряд ли она представляла для армии Соединенных Штатов какой-либо секрет), германский пулемет и шесть сбитых самолетов люфтваффе, в том числе “Хе-111” и “Бф-109” одной из модификаций. В июне все они были отправлены морем в США. В самом конце апреля американцам вручили образец советского противотанкового ружья и начали регулярную передачу крайне важных для военных синоптиков сводок погоды над СССР, а в мае Мичела получил разрешение детально обследовать советские танки. ГРУ сообщало ему много информации по японской армии, детали дислокации ВВС Германии в Норвегии и другие важные данные. Постепенно атташе начал изменять свой скептический взгляд на Красную Армию. Взаимоотношения флотов СССР и США также несколько улучшились после прибытия в Москву нового ВМАТ капитана 1-го ранга Джека Дункана. Однако главной причиной потепления советско-американских отношений послужило, естественно, не разведывательное сотрудничество, а поставки по ленд-лизу и экономическая мощь Соединенных Штатов, игнорировать которую было невозможно.
В области радиоперехвата сотрудничество СССР и США практически не развивалось. Американцы не располагали в Европе постами перехвата, не работали по германским шифрам, не направили в Москву представителя криптографов и поэтому представляли для Советского Союза крайне незначительный интерес. Несмотря на это, им все же передали 11 ящиков трофейной германской радиоаппаратуры. Британцы же расширяли и углубляли взаимодействие по линии “Y”. Возвратившийся 4 сентября 1942 года Крэнкшоу предложил разместить в Москве группу британских дешифровальщиков для вскрытия германских армейских шифров прямо на месте. Советская сторона повысила уровень сотрудничества и вместо майора Тулбовича назначила для связи генерала Дубинина (вероятно, обе фамилии являлись псевдонимами). Наконец британцы получили и долго ожидаемое разрешение на открытие в Полярном поста перехвата. Однако уже к 1 декабря 1942 года армия прекратила сотрудничество с ними в этой области, а в феврале 1943 года ее примеру последовал ВМФ. Кроме того, из-за передачи несанкционированных шифрованных радиограмм Крэнкшоу получил предписание убрать оба своих передатчика и оставить только приемники, как, собственно, и положено на посту перехвата. Теперь перехваты передавались из Полярного в Москву по кабелю. НКВД требовал вообще убрать эту точку, но в марте 1943 года Молотов к которому напрямую обратился Форин офис, вмешался в конфликт и разрешил ее дальнейшее функционирование. Неплохое взаимодействие теперь ухудшилось из-за обиды британцев, переставших делиться с советскими коллегами наиболее существенными материалами перехватов. Так продолжалось до зимы 1943 года. У британской стороны накопилось немало претензий, и 10 декабря контр-адмирал Дж. Майлс заявил формальный протест на отношение союзника к сотрудничеству. Он утверждал, что “Миссия 30” регулярно передавала СССР информацию о составе сил вермахта, а советские офицеры даже не брали с собой на встречи тетради, в которых могли бы делать записи. Протест отклонили, но 1 января 1943 года конфликт разгорелся с новой силой. Открытая сводка Совинформбюро среди других окруженных в районе Сталинграда частей вермахта упомянула германские 6-ю танковую и 306-ю пехотную дивизии. Британская разведка безуспешно разыскивала их с ноября 1942 года, о чем в ГРУ прекрасно знали. На этот раз советская сторона заявила без уверток, что Лондон обязан таким отношением к его нуждам своей неконструктивной позицией в отношении открытия второго фронта.