Я с трудом оторвался от разглядывания свежеопознанных листьев и вопросительно повёл плечом — мол, что?
— Неужто сам не пытался в Лес попасть? — нетерпеливо повторил Айомхэйр.
Сомневаюсь, что он имел в виду охоту или собирательство, хотя именно они и были основными причинами моего пребывания в лесу.
Но всё-таки я ведь сейчас за ним пошёл, за незнакомым почти-сородичем. И, днями раньше, нечаянно напугал Этайн, рванув без всякой причины в чащу, потому что мне что-то показалось. Что там есть что-то… для меня.
Я неуверенно пожал плечами. Врать не хотелось, но разобраться в себе не получалось.
Ведь да, действительно, лес манил. Но — не настолько, чтобы это было действительно важно или притягательно по сравнению с обычной жизнью. Не настолько, чтобы не вызывать хотя бы сейчас дискомфорт, от которого отгородиться получалось лишь сосредоточившись на какой-нибудь одной мелочи, будь то дерево, лист в одежде, звуки птиц или хотя бы спадающая на глаза чёлка.
Мне кажется, я здесь слишком чужой. Сомневаюсь, что визит прямо в логово фейри что-то даст, но выбор у меня небогатый. Стоило быть благодарным хотя бы за это.
(Но мне необязательно ему нравиться. Он никто для меня и не человек. Но понять, где же мои настоящие чувства, было отчего-то сложно.)
— Просто ты привык притворяться, — ответил внезапно Айомхэйр на мои мысли, заставляя смутиться до прилившей к щекам крови — да как мысленную речь контролировать-то.
Кажется, даже уши покраснели.
— Но я все равно не понимаю, как человеков можно так долго выносить, — хмыкнул он. — У нас многие раньше сбегают, как только окрепнут. А если нет, то делают их жизнь невыносимой в ответ, — фейри захихикал.
Я запоздало понял, что не только я здесь ухожу от темы.
«Вы обещали рассказать про…» — я замялся, пытаясь понять, как назвать уничтоженное племя, и обвёл рукой местность вокруг нас, пытаясь показать недостающее понятие жестом.
«Ещё немного», — прошелестел Айомхэйр в ответ, резко отвлёкшись от меня на что-то и ускорившись.
Фейри были выносливее и быстрее людей — это я уже заметил, пусть и не мог особо похвастаться тем же. Хотя, с другой стороны, несмотря на внешне хрупкое телосложение, на недостаток силы я никогда не жаловался. Тоже… связано?
Слишком многие мелочи в моей жизни внезапно находили новое объяснение.
Вскоре нечто почувствовал и я. Опять шум, фоновый, оттого раздражающий сознание, спутывая мысли, тот шум, от которого не помогало просто закрыть уши.
А густые заросли расступались лишь перед нами, хоть и неохотно, со скрипом старых ветвей, беззлобно цепляя нас по коже и волосам, но не оставляя ран или царапин.
Айомхэйр встал как вскопанный, отчего и я послушно остановился, но он внезапно нырнул мне за спину, к чему-то прислушиваясь — уши чуть подрагивали, — а затем толкнул вперёд, впившись когтями в мой локоть.
Какая-то ветвь хлестнула прямо по лицу, и я инстинктивно вскинул руку, зажмурившись…
И ничего не произошло. Открыв глаза, я увидел увитый плющом туннель из лоз, открывшийся перед нами.
Айомхэйр рассмеялся.
«Потребовалось несколько наших, а ты сделал это один. Хоть ты и стал чужой, но земля тебя помнит, Дорхэ Иарлэйт».
Не разжимая цепких когтистых пальцев, он увлёк меня внутрь.
Туннель пропустил нас. Я смотрел то туда, то сюда, слишком перегруженный новыми впечатлениями — ещё даже не увидев само логово.
После густого леса и тёмного туннеля солнечный свет резанул по глазам, заставляя вновь зажмуриться.
Но про землю казалось полнейшей чушью. Я на протяжении девятнадцати лет, каждый день, видел мать, использующую магию как полноценное шестое чувство, так же естественно, как дышала, но сам не мог ничего. Мы когда-то вместе с Этайн тихонько экспериментировали, но нет. Люди Лучидума почти полностью отказались от магии — и она пропала за ненадобностью, эта установка шла отовсюду. Как объяснила мама, магия людей формируется в связи с характером и потребностями, а у лучидумцев их просто не было.
Хотя, если сейчас подумать, на Этайн она при этом смотрела с некоторым недоумением. Но не на меня. Да и местные маги в основном шли или в жрецы, или в охотники за нечистью. Эдель в свои девять мечтала, естественно, о втором, как и большинство активных детей. Им это обычно кажется интересным. Исси, когда угомонился, тоже об этом часто вещал. Как близко он, оказывается, был к настоящей нечисти.
Я поморгал, наконец отстранившись от потока бессмысленных мыслей и выхватив в многообразии образов конкретику.
Нам открылась лесная поляна, идеально круглая, огороженная ровной плотной стеной деревьев. На меня уставилось несколько пар глаз — жёлтых, оранжевых и изумрудно-зелёных.
«Кто это?»
«Позже объясню», — Айомхэйра я узнал и услышал сразу, а вот чужая фраза с трудом выделялась из общего шума.
Мой новый знакомый вновь ухватил меня за руку, и я подумал, что эти… пять фейри точно не могли издавать столько шума — во-первых, захватить целую деревню — во-вторых. Но где остальные?
«Он странн…»
«Это моё», — зашипел Айомхэйр на поднявшегося со своего места фейри, и тот глянул в ответ на нас недоверчиво.
Кажется, в этот момент кто-то спросил, почему я молчу, но я не был уверен, что разобрал это, а не додумал сам.
В любом случае, быть вновь объектом чужого внимания ужасно неуютно, и я по привычке выпустил из-за ушей ещё одну прядь, неловко прикрывая лицо.
Про мои глаза, если они действительно остались синими, Айомхэйр, видимо, не солгал. Да и в целом все пятеро были окрашены в цвета леса — от бледно-зелёного до тёмно-коричневого. Глаза выделялись своей яркостью.
Мои оставшиеся тёмно-русыми волосы гармонично вплетались в общую палитру.
«Моё», — шикнул ещё раз Айомхэйр, увлекая на пару шагов в сторону… И, внезапно, вниз. Земля просто разошлась под нами, и, если Айомхэйр был к этому готов и приземлился на ноги, то я от души стукнулся о пол, разве что руки успел выставить и немного смягчить падение.
«А… Звиняюсь, — философски заметил Айомхэйр. — Я не знал, что ты не в курсе».
Вставая и отряхиваясь от земли (пол, собственно, был земляной), я скользнул по Айомхэйру взглядом и ему не поверил. Очень уж насмешливо-изучающие глаза.
— Лиусэйдх!
Яма оказалась не ямой, а, скорее, подземным залом, хотя и образованным исключительно природно-магическими силами — ничего рукотворного не видать, разве что веток в углу кто-то явно вручную сорванных набросал. Глаза к темноте привыкли быстрее обычного — потолок над нами сомкнулся, не оставив дыры, лишь слабые отблески света попадали внутрь.
— Тут всё это уже было, — с готовностью пояснил Айомхэйр. — Мы ничего не делали. Только убрали разруху всякую. Лиусэйдх!
Ребёнок выскочил буквально из неоткуда, ущипнув меня за локоть и, хихикая, метнулся к Айомхэйру.
— Моя сестра, — с гордостью представил он, потрепав девочку по волосам.
Та была точно такой же расцветки, что и её брат, в похожей накидке-листьях, и, признаться честно, я бы и не понял, мальчик это или девочка, если бы предварительно об этом не сообщили. Судя по соотношению роста, она могла быть ровесницей Эдельвейс или, может, чуть младше — мне ведь неизвестно, как они растут. Только у Айомхэйра в волосы вплетены птичьи перья, а у девочки — тонкие ветви, напоминавшие изощрённую заколку. Да и слова про «на шее написано» до меня полноценно дошли лишь сейчас, когда я увидел это на другом существе. Всего три неизвестных символа, почти сливающихся с кожей.
Похоже на татуировку, но вряд ли это она, скорее всего, какая-то особенная магия. Интересно, почему тогда их оставляют и после «человеческой» жизни.
«Странный какой-то», — прозвучал вывод девочки, и я невольно отметил, что все эти внутренние голоса, несмотря на отсутствие звучание, чем-то всё же отличаются между собой. Чем-то, чему я не мог найти определения. Чему не находилось человеческого слова.