В этот раз лист я отдал вместе с пером. Мэйтиу фыркнул и его брезгливо выкинул, бегло глянув на пергамент — а потом, уцепившись руками за ветвь, подтянулся и полез наверх, оттуда скрывшись куда-то в ветвях.
Я запоздало понял, что карту он всё-таки забрал и, вздохнув, поднялся на ноги, запрокинув голову. Небо сквозь ветки почти не проглядывалось.
Кажется, здесь мне больше нечего делать.
========== Глава 15. Этайн ==========
Темнота.
Проблеск — испуганно тараторящая Миндль, чьи-то руки, попытки привести меня в чувство. Картинка смазалась, и сложно было сказать, что именно произошло.
Вновь темнота.
Руки и ноги не слушались, не шевельнуться, когда кто-то вновь и вновь пытается схватить, не отпускает, когти впиваются в кожу, рвут. Плечо горит, но рука едва двигается, чтобы попытаться его прикрыть.
Или — всё-таки бегу по лесу, но падаю и не могу даже на миллиметр отползти, беспомощно царапаю землю.
«Папа, я собрала!»
Паук слишком огромен, и у него точно больше восьми лап, но он свисает именно с того дерева, с которого я только что стряхнула последние яблоки, а я вновь лишь замираю. Открываю рот, не могу двинуться, с губ — ни слова, просто покорно жду, пока папа не оборачивается.
«Мама!»
С криком вскакивая посреди ночи, когда что-то бьётся в окно, будя Даина и весь дом, брат закрывает плотнее ставни, мама кинулась на улицу отгонять, я — стою на кровати, сбросив одеяло и прижимая руки к груди, пока Даин с молчаливой мольбой не стягивает меня оттуда.
Я же лишь молчу, когда камень рассекает мне лоб, когда прилетает в щёку выскочившему вперёд Даину. Только беззвучные слёзы, пока у брата на секунды будто меняется лицо и глаза блестят золотом в последний раз.
Я наконец-то кричу лишь когда в детской комнате виднеются два странных пугающих силуэта.
Крик утонул в темноте, не вырвался в реальность, но в то же время каким-то образом он прозвучал.
Я болезненно вцепилась в плечо и постаралась открыть глаза, податься вперёд, уйти от темноты. Мне надо… Просто надо…
Веки распахнулись, плечо потянуло, и взгляд зацепил деревянный потолок, буквально на пару секунд, прежде чем всё опять пропало.
В этот раз — совсем всё.
Забытие продолжалось, с одной стороны, давая покой и мягко смывая усталость, с другой — постоянно прерываясь, но сил держать глаза открытыми не было, потому я лишь выцепляла на пару мгновений то свет, то темноту, прежде чем проваливалась обратно.
Пока в какой-то момент не проснулась.
Ещё не открыв глаза, я наконец-то поняла, что ничего не повторялось. Мне это привиделось… Приснилось. Кажется, я потеряла сознание? Мы были на рынке, но я чувствовала мягкость подушки.
…и рядом кто-то был. Из-за этого ощущения чужого присутствия стало страшно открыть глаза, но оно, возможно, всего лишь являлось следствием сна. Страшно. Но надо.
Если что, я закричу, решила я, хотя не была уверена, что с пересохшим горлом это удастся. Но точно попытаюсь.
Некто наклонился надо мной — тихое дыхание ощущалось, — и в этот момент что-то тонкое коснулось моей щеки.
Я распахнула глаза и действительно чуть не закричала, но от удивления закрыла рот, а Даин виновато выпрямился и убрал прядь волос за ухо.
«Прости», — поспешно изобразил он.
Я зажмурилась, прикусила верхнюю губу — ощущения настоящие, — и резко попыталась сесть. Попытка удалась, но тело отомстило в ответ нахлынувшим головокружением.
Я… мы на том же постоялом дворе, где были. Я оторвала взгляд от скомканного тонкого одеяла, которое, видимо, вынужденно стало жертвой моих ночных кошмаров, и подняла его на Даина. Тот выглядел пришибленным и виноватым.
— Что случилось? — я потёрла глаза, пытаясь сосредоточиться. — Сколько прошло времени… Нет, как ты нас нашёл?
Даин показал пальцами два и кивнул в сторону двери, а потом на вторую кровать.
«Угадал город. Проверял гостиницы. Их мало».
Логично… Но два дня?
Я увидела на тумбочке стакан воды и потянулась за ним, но Даин опередил меня и сам его протянул. Я благодарно приняла и выпила, хотя Даину пришлось его придерживать, пальцы совершенно не слушались.
— С-спасибо, — пробормотала я.
Стало как будто бы немного лучше.
Вспомнив, я потянула за ворот рубахи, открыв плечо, опасливо ожидая чего-то очень страшного.
Бинта уже не скрывал повреждения — он отсутствовал. Кожа вместо бледной стала розоватой, но сами полосы затянулись, оставив довольно тонкие заживающие следы. За два дня так хорошо, по идее, зажить не могло, с учётом того, что ранее рана довела до потери сознания — скорее всего, дело всё-таки оказалось серьёзнее, чем нам показалось. Надо было лекаря искать. Впрочем, сейчас тоже не помешает перепровериться. Хотя и выглядит не так страшно, но кто знает, что внутри.
— А… Как…
Даин, деликатно отвернувшийся в сторону, в ответ показал на меня.
Я не сразу поняла, что именно он имеет в виду.
— Но я-то не умею… Да я даже стакан с места не сдвину, — кивнула в сторону тумбочки.
У меня с магией за всю жизнь так ничего и не заладилось. Вот сестрёнка колдовала с ранних лет, причём так же непринуждённо, как ходила или говорила. За мамой повторяла. А я тайком пробовала лет до шестнадцати, но ничего так и не появилось, вот и перестала. Да и косых взглядов на Эдельвейс повидала слишком уж много.
«Опасная ситуация. Помнишь, мама, — на этом моменте Даин запнулся, застряв на середине жеста, растерянно глянув на руки, но всё же продолжил, неловко пытаясь сделать вид, что ничего не было, — говорила про такое».
— Д-да, — медленно кивнула я, поправляя рубашку.
И правда, было дело. Но двадцать лет — как-то поздновато.
Возможно, я, не осознавая того, слишком боялась, ведь магию в Силвисе не любят. А тут у подсознания просто не было выбора. Перебороть страхи или пострадать.
— Рада тебя видеть, — спохватившись, наконец-то признала вслух я, запоздало осознавая виноватый вид Даина.
Он же даже не знает, как я скучала и боялась. Мы не перемолвились ни словечком с того момента, как нас схватили и разлучили.
А ведь и десяти дней не прошло. День — взаперти да побег и сборы, два дня — дорога до Ноктэма, день — в городе, два дня — обморок. Седьмой день пошёл.
Семь дней, а у нас жизнь перевернулась.
Даин, сцепив ладони, неловко улыбнулся, глядя на меня сквозь привычно прикрывающую лицо чёлку.
— Ты… давно… тут, — спохватившись, что вопрос можно трактовать по-разному, уточнила я.
Он помотал головой.
«Два часа».
И Миндль, получается, не побоялась меня с ним оставить. Наверное, это могло радовать — вот уж ей была бы полностью простительна потеря доверия ни то что к Даину, а и ко мне с семьёй тоже.
— Я видела тебя в лесу, — очень долго и тщательно подумав, добавила я. — Почему ты ушёл? Можно же было вместе уйти… — возможная причина, как всегда, пришла в голову запоздало, когда слова уже прозвучали. — Ой, или ты теперь хочешь… Туда… — «к ним».
Мне снова стало очень неловко, а глаза опустить нельзя, иначе ответа я не увижу, поэтому лишь нервным жестом пригладила чёлку. Волосы были распущены, и непричёсанные прядки лезли в глаза.
Даин в ответ посмотрел с плохо читаемой эмоцией, подергал себя за прядь, невольно частично зеркаля жест, медленно качнул головой.
«Извини. Я не хотел врать. Я не знал. Я… — он замер, — нашёл».
Даин с ещё более виноватым видом качнул головой, позволяя чёлке ещё больше скрыть лицо, наклонил голову. Он указал на себя, а потом на меня, точнее, немного в сторону. Ограниченного жестового языка, тем более, заточенного в основном под бытовые ситуации, не всегда хватало.
«Живой. Настоящий», — опять указал на себя.
— Мой кровный брат? — неуверенно предположила я, пытаясь смягчить формулировку, и Даин кивнул.