И согласен ли будет Даин? Ничего уже не понимаю.
Мама продолжила путь уверенно, быстро, не выпуская мою ладонь из своей.
— Это не такая проблема по сравнению с тем, что с вами могут сделать, — хмыкнула она. — Ты бы слышала, как все мигом начали подозревать и тебя.
— В-все?..
— Ну, твоя подруга переругалась со всеми, да и многие колебались — но сам факт в том, что большинство готово для безопасности пожертвовать вами. А городские и вовсе не хотят задумываться, видят цель… — мама сердито фыркнула.
Я опустила глаза, смотря теперь только себе под ноги.
— А папа и Нисса? Что с ними?
— Папа в порядке. Мы с ним вместе были большую часть времени, он меня даже не отговаривал. Если что, постарается протянуть время — она сделала паузу, что-то обдумывая. — А про Ниссу не слышала, признаться честно.
Я сильнее поникла — мне хотелось думать, что новости будут чуть более оптимистичными. Но, возможно, Нисса просто затерялась в толпе или была в каком-то другом месте.
Мама вздохнула и погладила меня по плечу, но скорость не сбавила, и какое-то время мы продолжили путь тихо.
— Знаешь, у меня такой был брат, — неожиданно заговорила мама, тихо, вполголоса. — Сеир. Только он был такой сам по себе. Плохо говорил, не реагировал почти ни на кого, вечно в своём мире… И следить за ним надо было, как за ребёнком, всё время. Он был старше меня, но вторым в семье. Меня он признавал, а остальных не всегда, — она нервно усмехнулась, и я глянула чуть с опаской, не решаясь что-либо говорить, даже ступать стараясь тише. Раньше она об этом не говорила, да и в целом не очень любила упоминать прошлую жизнь.
(Лилит Эмпуас. Теперь — Лилли Эрка.)
— И был хорош в математике, цифры ему, в отличие от многого, легко давались. Иногда поручали ему всякие счета… Он умер на войне, — голос резко стал жёстче. — Дураку было понятно, что он там не выживет, а мой старший брат был, к сожалению, не дурак, — она тяжело вздохнула. — И когда Даин… Мол, подумаешь, не разговаривает и в одном случае из четырёх не реагирует, подумаешь, ножом не любит пользоваться и видит что-то странное — да и то перестал… Но ведь реагирует и смышлёный, а остальное ерунда. Да и если б нет, я бы все равно его не бросила, — пожала плечами. — И теперь не могу. Даже если он чудище лесное. Даже если…
Мама не стала договаривать предложение.
«Если настоящий Даин давно мёртв?»
(Пропавших людей находили редко. Живыми — ещё реже. В здравом уме — считай, что никогда.)
Мы свернули за угол каменного дома, в тупик. Мне было непонятно, почему именно сюда, но мама уверенно зашагала вперёд, и тут я заметила у стены лестницу куда-то вниз, скрытую для первого взгляда ночной темнотой.
Мама направилась вниз по ней, и я, переборов ступор, поспешила за ней, не желая оставаться больше одной.
Охраны здесь не было. Никто не воспринял Даина всерьёз.
Сердце билось гулко и часто, в предвкушении — как будто сейчас разом решатся все проблемы. Глупо, наверное, но во мне теплилась детская вера в то, что сейчас мама прогонит всех чудовищ.
Лестница была не очень длинной, но узкой и крутой, поэтому за спиной более высокой мамы стало сложнее разглядеть, что же там, впереди, я просто старалась ступать шаг в шаг, так, чтобы старые деревянные ступеньки не слишком скрипели, и с опаской пару раз хваталась за колючие от торчащих мелких-мелких щепок перила, панически думая о том, чтобы не свалиться в темноту вниз, прямо на маму. Хотя глаза уже приноровились за эту ночь к темноте, и я различала спокойно контуры и ступенек, и всего остального, но все равно, инстинктивный страх всего неизведанного и непривычного продолжал давать о себе знать.
Мама вдруг остановилась, и я схватилась уже за стену, будучи всего на две ступеньки выше. Стена на ощупь оказалась склизкой и влажной, и я отдёрнула ладонь, чуть брезгливо вытерев её о юбку — и внутренне передёрнулась, представляя, сколько тут может быть слизней или чего похуже.
Лестница кончилась.
Мама рассмеялась — то ли нервно, то ли с восторгом.
— Я его недооценила, — с удивлением протянула она.
Двери впереди не было, тёмный провал подвала виднелся, хоть и перечёркнутый оставшимся целым железным тяжёлым засовом.
Подавшись чуть вперёд, я поняла, в чём дело: остатки уже не железной, а самой обычной деревянной двери виднелись внутри, в подвале, щепками осыпая пол. А дверной проём порос крошечными синими цветами.
========== Глава 6. Даин ==========
Я не ждал, что у меня получится.
Думал, ничего не случится. Или замок помешает.
Но дверь разлетелась в щепки, и проём зарос мхом.
Правда, из подвала я позорно выполз на четвереньках, не имея силы встать, и только рухнув на пыльную серую землю почувствовал себя немного лучше.
Я перевернулся на спину, глядя на звёздное небо и пытаясь понять, что у меня болит.
Горела щека — у охотника были на руке кольца. Болела спина. Местами остались ожоги от железа. Но идти, наверное, смогу?..
Мне казалось, что мне что-то сломали, но в то же время на перелом ничего не походило.
Так и лежал — растворившись в болезненном облегчении. Близость земли словно снимала боль.
— Я удивлён, Дорхэ Иарлэйт.
Голос, выдернувший меня из полузабытья, узнать не удалось — видимо, в этот раз прообразом был какой-то другой, но светящиеся в темноте жёлтыми огнями нечеловеческие глаза память опознала сразу, стоило мне перевести взгляд в сторону говорящего, повернув голову. Движение отдалось тупой болью.
Вопроса было два: что он тут делает и откуда взял это замороченное имя. Но я понятия не имел, как их задать и каким образом мне в прошлый раз удалось с ним перемолвиться.
Ради приличия ещё можно спросить, кто он, собственно, такой.
— Айомхэйр, — он наклонился и, подхватив меня под руки, одним порывистым движением поднял на ноги, словно я и вовсе ничего не весил.
Удержаться на земле оказалось чуть легче, чем я думал. Ноги подкашивались, но равновесие худо-бедно держать получалось.
— Я Айомхэйр, — повторил он, ухмыльнувшись ровными острыми клыками. — А ты подменыш. У тебя на шее написано. Дорхэ Иарлэйт, сын Дюллахана Иллима.
Я не понял и провёл рукой по шее, тряхнул головой, привычно прячась за завесой упавших вперёд волос. Ничего там не было, уж в зеркало-то я за свою жизнь хоть редко, но смотрелся.
— Вот именно поэтому я следил и не мог понять, что с тобой не так, — слова фейри вслух звучали странно, слишком правильно и одновременно чужеродно, сложно понять, но что-то в манере речи было не так. — Вижу, что наш, но и не откликаешься. И девчонка эта странная, тоже толком не чувствовалась, потом только понял, когда ту, взрослую увидел, что просто кровь в ней совсем чужая.
Чужая кровь. Мама чужеземка.
А ещё с ним идти искать Этайн нельзя. Для него опасно рядом с людьми, для неё — рядом с сомнительным фейри.
— А не видел ты, потому что не смотрел правильно. Всех подменышей отмечают — вдруг чего случится.
«Не читай мои мысли», — я не понимал, как это контролировать. Он слышит всё, часть? Только то, что связано с нашим разговором?
Он рассмеялся — в этот раз странным беззвучным смехом, отдающимся только у меня в голове.
«Скорее, это ты болтаешь без умолку. Я ничего не читаю — ты делаешь это сам».
Я смутился и замялся, не зная, стоит ли мне с ним так… общаться. И общаться вообще. Легче было бы сбежать, пока никто не появился, но сил очень мало. А вот вопросов слишком много, и он мог подсказать ответы.
Умирать не хотелось. Оставаться одному — тоже.
Айомхэйр решил за меня. Или решила ситуация.
Кто-то шёл сюда. Голоса и шаги. Мне не хватало или навыков, или возможностей их различить, но Айомхэйр, навострив уши, лёгкой тенью рванул в темноту между домами.
И меня увлёк за собой.
Странные ощущения полностью сбили с толку, заставили потеряться в реальности. Выражаясь грубо — словно хлестнули веткой по лицу и столкнули в глубокую яму. Реальным казались лишь сжатые на моём запястье жёсткие пальцы фейри, пусть и ничуть не напоминали человеческое прикосновение.