Да и прибедняется Сергей Юльевич зря: у него огромный оклад для действительного статского советника – более 17 тысяч рублей в год, это царь компенсировал потери при переходе Витте на государственную должность начальника департамента железных дорог при Министерстве финансов и ухода со службы в частном Акционерном обществе Южных дорог, где он получал как управляющий 40 тысяч в год.
В общем, поговорили мы с Сергей Юльевичем о том о сем и расстались форменными друзьями, хотя меня несколько напрягал его малороссийский акцент и грубоватая манера речи, где только набрался, у стрелочников, наверно. Вот как интересно получилось, всего за полмесяца познакомился с персонами, внесшими свой вклад в начало Русско-японской, хоть и с разных сторон. Да и совершенно разные они с Безобразовым, хотя оба активно действовали в Священной дружине, в свое время хотели революционеров-террористов перебить их же террористическими методами.
Глава 5. «Когда русский царь удит рыбу…»
2 июня 1893 г., Ливадия
Вчера переехали на крымскую дачу. Перед переездом сложил в абиссинский сундучок со сценами охоты на слонов и львов, подаренный мне казаками на Рождество в Хараре, все свои ценные бумаги: тетрадки-дневники; патенты; документы на титул и недвижимость; акции и договоры с Виккерсами и Норденфельтом. Положил туда же драгоценности, что сделал Исаак для Маши, и свои бриллиантовые запонки, кольцо и заколку, а также мешочек с камнями. Потом поехал с Хакимом в «Лионский кредит», арендовал там ячейку на 10 лет и положил туда сундучок. По договору с банком открыть ячейку мог только я сам, и еще имея код, который придумал из двух своих дат рождения – в XIX и XX веках, перетасовав их. Код я запомнил, но на всякий случай его записал, запечатал в конверт и вручил его Хакиму – мол, если со мной что случится, то возьмешь шкатулку и распорядишься по совести, то есть сделал новоявленного абиссинского графа (его имя я вписал в свиток, полученный от негуса) своим душеприказчиком.
Для чего я это сделал – потому что буду много ездить, Маша с Аглаей и Хаким с женой будут жить в Крыму, а на Екатерининском будет только старый Артамонов с приходящими слугами, а сейф, как мне сказал Хаким, там ненадежный. Хаким и сам через три месяца отправится с новым товаром для Исаака и сторожить дом не сможет, а нанимать незнакомую мне охрану я не хочу. Дом может сгореть, а вот банковское хранилище – вряд ли. Так что пусть наиболее ценные вещи и бумаги хранятся здесь.
В Крым проехали целым составом, мы с Машей в салон-вагоне, слугам выделили вагон 1-го класса с разделенными перегородками отсеками, для лошадей – товарный вагон и платформу – для коляски. Получился маленький состав, который нас довезет, выгрузит, а осенью или ранее заберет тем же способом, достаточно позвонить коменданту в Севастополь, чтобы он вызвал спецпоезд.
С вокзала на дачу поехали мы с Машей на своей коляске, которой правил живописный чернобородый Хаким в мохнатой черной папахе, алом бешмете и черной черкеске с серебряными газырями и кинжалом на серебряном наборном поясе (шашки он тоже прихватил, так же как и револьвер). Вторую коляску наняли, и там расположились Аглая с Малашей. Аглая недовольно поджала губки, мол, с крестьянкой поеду (она, видите ли, рассчитывала ехать с господами), пришлось ей напомнить, что она, то есть Аглая, московская мещанка, а Маланья – питерская купчиха второй гильдии, так что еще надо посмотреть, кому с кем зазорно ехать.
Дача была, как я уже отмечал, небольшая, но уютная, и Маше там понравилось. Она сразу стала мечтать о том, что сад разрастётся и там будут разные фрукты. Посмотрел, что саженцы – хорошие крепкие двухлетки, правильно обрезанные для формирования кроны (садовник постарался), так что первый урожай – года через три. Еще Машу порадовал розарий – садовники посадили большое количество парковых роз, и они уже вовсю цвели, наполняя воздух цветочным ароматом. Не успел насладиться отдыхом, как получил телеграмму от присяжного поверенного в Петербурге. Оказывается, «Фарбениндустри» выкатила встречный иск через германское посольство о нарушении мной патентного законодательства, посчитав, что СЦ и ТНТ – это германские разработки, и теперь немцы хотят опротестовать полученные мной в Геомании патенты на фтивастоп и тудецид.
Не иначе поросенок Петя Вознесенский им нашептал про технологию – она же на принципах синтеза анилина построена. Они уже начали пиар-кампанию в немецких газетах, обвиняя меня в присвоении германской интеллектуальной собственности. Какой бред! В патенте на СЦ и ТНТ они мне отказали на основании того, что эти соединения уже известны (правда, у нас технология их получения была другая, основанная на реакции Зинина). Ну и что, подорвать ТНТ как надо они все равно не смогли, и военные кайзера не закупили германский тринитротолуол. Забыли уже о своем шпионстве, как чертов Альфред Вайсман моего дядюшку Германа подорвал в нашей лаборатории, а ведь можно и напомнить. В общем, надо срочно ехать в столицу, дело уже вышло на межгосударственный уровень.