Когда вернулся в бухгалтерию, Иван Иванович, сказал, что обнаружил множество нарушений – вот список, и это еще не все. И самое главное, что опасения подтвердились – Торстен беззастенчиво присваивал мои деньги.
Взял бумагу и пошел в кабинет Торстена.
– Господин Норденфельт, извольте объяснить, куда были переведены вот эти деньги? Счет получателя один и тот же, и, думаю, он вам известен, по крайней мере, не составит труда выяснить его владельца.
– Александр, это мой счет, я сейчас все объясню…
Норденфельт пустился в длинные и путаные объяснения, суть которых все равно была ясна – деньги переведены неизвестно за что. (Основное объяснение, что это – премия.)
– Господин Норденфельт, премию обычно выписывает собрание акционеров, то есть этим должен был заниматься я, а вы самовольно перевели на свой счет в общей сложности более миллиона крон. Я вот как крупнейший акционер, не получил ни кроны, а человек, вложивший лишь четверть, забирает всю прибыль – это справедливо? Тут еще десятка два более мелких нарушений, за каждое из которых можно угодить под суд, но такое массовое воровство, извините, ни в какие ворота не лезет. В общем, так, я блокирую производство на этом заводе любых заказов, кроме заказов для России. Я согласен не доводить дело до суда и вашего банкротства с потерей деловой репутации (это ведь второе банкротство, не так ли) при одном условии – возвращении похищенных у меня средств и перевода производства в Россию. Если этого не будет, то состоится банкротство вашей фирмы, и все работники потеряют работу. В России же они сохранят жалованье или даже будут получать увеличенное, одним из пайщиков может быть сам император или другие члены царской фамилии, поэтому никаких имен на вывесках не будет, название будет – что-то вроде этого: «Императорский Санкт-Петербургский механический и оружейный завод». Извольте собрать рабочих, и я им все сам объясню и на вопросы отвечу.
Глава 12. Денег нет, зато есть сыр
16 октября 1893 г.
Завтра приглашен в Гатчино обсудить открытие нового Императорского оружейно-механического завода с участием царя-батюшки, меня, купцов Черновых и старшего из «Товарищества А. В. Второв и сыновья», Николая Александровича Второва, владеющего собственным банком, председателя Южно-Донецкого металлургического общества и будущего объединения «Электросталь», давшего имя подмосковному городу. Общее состояние Н. А. Второва в конце XIX века оценивалось приблизительно в 70 миллионов рублей, что делало его одним из богатейших людей России. У Второва было поразительное деловое чутье, за что современники называли его «русским Морганом», и он сразу ухватился за предложение поучаствовать в создании новой техники на основе передовых технологий и изобретений. Величина пая была определена в три миллиона рублей, а общий капитал общества составил 11 миллионов рублей ассигнациями (на оставшийся миллион моего взноса я передал интеллектуальную собственность в виде патентов, чертежей и технологической документации на автоматическое оружие и гусеничную машину).
По Уставу общества, утвержденному императором, в качестве пайщиков могли выступать только подданные Российской империи. Собственно, Норденфельта я туда и не собирался приглашать, по результатам аудита, которые он все же подписал, его впору было под суд отдавать, однако мы с ним составили новый договор, в результате которого в мою собственность переходили закупленные на мои деньги станки, технологическая документация на гусеничную машину и автоматическое оружие по моим идеям. Чтобы не попасть в тюрьму, так как кроме присвоенных денег, я потребовал компенсации убытков деньгами на миллион крон, Норденфельт подписал в качестве компенсации ущерба передачу патентных прав исключительно в мою собственность по всем нашим совместным патентам, а также чертежей машин и механизмов и всей технологической документации.
То есть я вернул с лихвой все деньги, затраченные мною на развитие завода Норденфельта: в финале я получил интеллектуальную собственность на миллион рублей; затем – ранее присвоенные Торстеном и возвращенные на мой счет двести тысяч рублей прибыли; а также стоимость трех гусеничных машин и полутора сотен автоматов (оставшиеся две машины будут доделаны в течение двух недель и отправлены в Петербург). Также более ста шведов, из них четырнадцать инженеров, согласились заключить двухгодичный контракт на условиях жалованья, превышающего их нынешнее на 30 % и предоставления бесплатного жилья на месте работы в России. Самому Норденфельту остается только выпускать охотничье оружие в старых цехах, то есть он вернулся к исходному статусу, разве что себе новый дом построил на годовой доход от совместного завода, но теперь все, «цирк уехал, клоуны разбежались», остается ему только локти кусать. Хотя я его обнадежил на прощание, что паровые двигатели я, наверно, буду все же у него закупать, так что кусок масла на «тощий» кусок хлеба он положит.