Потом был в Гатчино у царской семьи, передал письмо Георгия и объяснил, почему при обследовании брались три мазка и почему мы перешли на новый препарат. Сказал, что все идет по плану, Георгий серьезно относится к лечению и перспективы у нас хорошие. Гуляли с царем по парку, он стал выглядеть лучше, появился румянец на щеках и постепенно состояние явно улучшается. Ходит Александр Александрович все еще неспешно, за ним охрана носит стул, и царь всегда может сесть и отдохнуть. Будем надеяться, что фатального исхода у этой простуды не будет. Когда вернулись с прогулки, меня ждало неприятное известие – в Купавне взорвался цех по производству лекарств, есть жертвы. Началось расследование причин взрыва, и мне надо срочно быть на месте. Император отпустил меня, дав, как обычно, поезд в мое распоряжение.
8 февраля 1893 г., Купавна
Сегодня похороны погибших, у свежевырытых могил 11 закрытых гробов. Священник с причтом читают молитвы, обходя новопреставленных рабов божьих. Собралось около тысячи человек, все заводчане, многие с женами. Это первая массовая катастрофа на заводе, хотя на опасном производстве они должны случаться просто по теории вероятностей, но людям этого не расскажешь. Взрыв произошел ночью, во время работы ночной смены, всего в цеху было 88 человек, но непосредственно у реакторов – только те, кто контролировал их работу. Взрыв произошел на ректоре, который производил тубецид – там температура была более 180 градусов и давление в 9 атмосфер. Вырвало патрубок, который с силой снаряда пробил стену и угодил в паровой котел котельной за стеной. Сначала взорвался паровой котел, потом ближайший к стене реактор, а потом – все пошло по «эффекту домино».
Возник пожар и помещение наполнилось дымом и парами кислоты и, пожалуй, чем-то вроде фосгена, мне говорили в свое время, что промежуточный продукт синтеза тубецида – это и есть тот самый удушающий газ, который использовали в Первой мировой, но в реакторе он вступал в дальнейшие превращения и фактически в норме его не оставалось, а вот на момент взрыва в реакторе он был… Люди бросились спасаться, но на беду был открыт только черный, аварийный выход через котельную, куда рабочие ходили греться и покурить. А основный выход-вход закрыл, уходя с работы, начальник цеха, чтобы лишний народ туда-сюда не шастал и тепло из цеха не выпускал, потому что по русской традиции негоже за собой дверь закрывать – пусть котельная отапливает Вселенную и плевать на температурный режим в охлаждаемом сквозняком с улицы реакторе. Но вернемся во взорвавшийся цех – тот самый свободный выход через котельную теперь полыхал вовсю, рабочие кинулись спасаться через окна, но они были высоко и не всем удалось туда забраться, я те, кому повезло, просто вывалились наружу, переломав себе руки-ноги. К счастью, кто-то приземлился удачно и кувалдой сбил замок с двери, выпустив наружу уцелевших, а так все бы сгорели. Всего погибло десять человек, тридцать девять получили ранения, семеро – тяжелые, один из них уже умер через день, еще двое – практически безнадежны, вся заводская больница забита ранеными, даже после того как всех тяжелых и часть имеющих ранения средней тяжести увезли в Москву.
Налицо вина начальника цеха, но и руководства завода тоже, по крайней мере, в качестве свидетеля меня допросили: кто и как строил такое здание и по какому проекту. Какой проект, это старый красильный цех, куда поставили химические реакторы! И вот теперь, после похорон, бричку окружила угрюмая толпа и требует ответа, как это произошло и кто ответит?
Начал с того, что принес соболезнования родным погибших, руководство завода и я лично позаботится о семьях погибших и пострадавших. Сказал, что производство у нас опасное и хвала господу, пока ничего не происходило, но рано или поздно на таких заводах гремят взрывы и бушуют пожары, в которых гибнут люди. Именно поэтому я плачу здесь более высокое жалованье всем, а кто непосредственно занят на опасных работах – у тех жалованье выше и есть надбавки за условия труда.
– Вы знаете, что я забочусь и о ваших семьях: строю школы, больницы, дороги, даю бесплатное жилье. Все это от того, что здесь работать опасно, и я знаю, что это такое – опасность: и под пулями бывал, и в пожаре горел, и в море с акулами плавал. Только царь мне за опасность чины и ордена дает, а я вам – деньги и жилье. Хотите, можете создать страховой фонд и вносить туда по малой копеечке с получки, а случись чего – вам не только ваши деньги, но и сверх того товарищи ваши заплатят. Если будет такое желание – выберите уважаемых людей и подойдите к управляющему – он распорядится вам в кассе место выделить для сбора взносов. Вообще-то это уже почти профсоюз, который, как известно, «школа коммунизма», но я как-то не боюсь, что профсоюз меня, эксплуататора, разорит и похоронит.