— Поняла.
В теории я разбираюсь…
Девушкам достаточно самых азов, потому что иначе будет трудно найти мужа. Какой мужчина согласится, что его жена превосходит его в возможностях? Какой мужчина согласится быть слабее жены? Именно так говорила мама, и я с ней соглашалась, хотя сама идея соревнования с мужем мне казалась чуждой.
Меня учили теории, а на практике показывали только самые простенькие упражнения, выполнение которых благотворно для здоровья. До сих пор стыдно — я стащила у учителя тетрадку и тайком тренировалась по его записям.
Тетрадка где-то потерялась…
— “Система” забирает долю энергии каждый раз, когда маг пропускает через себя силу.
— А ты будешь забирать радость?
— Не радость, а энергию, которую даёт тебе радость. И я тоже не буду забирать все твои силы, только десятую часть.
— Звучит не очень.
— Конечно, лучше слить свою жизненную энергию в пустоту и сдохнуть, — кивает она с самым серьёзным видом.
Издевается…
Я колеблюсь. Я очень хорошо уловила: может, контора “Система” и выжимает души, заставляя пропускать через себя огромные потоки магии, но Азири Ра со своим “Бюро” идёт дальше, она хочет куда более тонкую энергию, она хочет жизненную энергию.
В здравом уме соглашаться на подобное нельзя ни при каких обстоятельствах.
Только факт в том, что у меня жизненные силы кончились.
Я распорядилась своей жизнью… Да никак я не распорядилась. Позволила решать другим и была послушной куклой. А кукла, она ведь фарфоровая, неживая. Ничего удивительного, что жизнь ушла.
— Десятую часть?
— Да.
— А если у меня не получится стать певицей?
— У тебя три года. Не справишься, значит, умрёшь. А я заберу энергию твоей жизни.
Чудовищное предложение, но…
— Я согласна, — мне действительно нечего терять.
— Сделка?
— Сделка.
Я теряю сознание. Я вдыхаю запах молодой травы, оседаю по стене здания на мостовую. Я успеваю заметить, как с противоположной стороны улицы ко мне бросается патрульный. Мир меркнет, но полностью чувства не отключаются. Я будто погружаюсь в осознанное сновидение, в котором я возвращаюсь в купель.
Над головой голубое-голубое небо. Я, раскинув руки, лежу на поверхности священной воды. Тело кажется настолько тяжёлым, что я не могу пошевелиться, только дышу. Надо мной пролетает пёстрая птица. Наверное, она садится неподалёку на куст. Я её не вижу, но слышу, как она запела.
Вода смывает тревоги, сомнения, и я пытаюсь представить, каково это — прожить свою жизнь, исполнить свою мечту.
Тело становится настолько тяжёлым, что вода больше не в силах меня держать, и я постепенно погружаюсь. Вода заливает живот, грудь. В последнюю очередь — лицо.
Я тону всё быстрее, но страха нет, потому что воды больше нет. Перед глазами задом наперёд стремительно проносится моя жизнь, словно незримое нечто тянет меня в прошлое. Я вижу врачей, которые пытались понять, что со мной, вижу, как отказываюсь пойти на премьеру, потому что слишком устала, хотя весь день ничего не делала, вижу наш переезд, вижу прощание с родителями, и вижу свадьбу.
Время течёт бурным потоком, и вот я незамужняя, готовлюсь к объявлению помолвки, смотрю на себя в зеркало и в глазах уныние. Я не хотела замуж за Берта.
Нет, он не был мне неприятен. Симпатичный, галантный, предупредительный, всего на пару лет старше, одобренный родителями…. Даже после того, как Берт расторг брак, я не виню его — он больше года возил меня по самым разным клиника и отказался от меня, лишь когда стало окончательно понятно, что я не дам ему наследника.
Дело не в том, что Берт плохой. Дело в том, что я не люблю Берта.
Когда он прикасался ко мне — он всегда был нежен и аккуратен — мне было до отвращения неприятно, и я чувствовала себя виноватой, ведь он муж, законный супруг. Я с трудом сдерживалась и при любой возможности уходила в отдельную спальню.
Тоска…
Но ведь всё ещё можно исправить!
Только как? Я пошла замуж за Берта, потому что так сказали родители. Как бы я не пошла? Я не представляю, как жить самостоятельно. Если я отказываюсь идти замуж и начинаю решать за себя, то куда я пойду?!
Пойти не трудно.
Допустим, я бы сняла дом. Но на что? Сперва меня содержали родители, потом Берт. У меня никогда не было своих финансов. На что я буду есть, одеваться, обуваться? В одном я уверена — родители денег не дадут, потому что нечего творить глупости.
— Помни, Карин, у тебя три года.