– Нет-нет, я не об этом… – Коннел запустил в волосы пятерню. – Я не совсем правильно все объяснил. Видите ли, у Джеймса сейчас в доме гостья. Вдовствующая кузина из Америки. Джеймс привезет кузину с собой, и он надеется, что вы составите ей компанию, пока мы будем заниматься своими делами.
Молчание Бетани показалось Коннелу вечностью. Наконец Бетани нахмурилась и проговорила:
– Итак, вы пригласили меня спуститься в ваш кабинет, предлагали чай, заикались и бормотали что-то последние минут пять только для того, чтобы я выступила в роли вашей хозяйки?
Коннел не знал, рассматривать ли этот ответ как отказ или как согласие. Взглянув на каминные часы, он пробормотал:
– Мне показалось, не пять минут…
– Почти десять, если точно.
Какое-то время Коннел пристально смотрел на Бетани. «Может, она надо мной насмехается?» – думал он. И в выражении ее лица не было ничего, кроме безмятежности и простодушия.
– Поймите, миссис Делейни, у меня совершенно нет опыта в этих светских разговорах. А Джеймс – надежный друг. Мне хотелось бы выполнить его просьбу, и я был бы очень вам признателен за помощь. Имейте в виду: если все пойдет как следует, сегодняшний разговор может оказаться очень важным для будущего Гленмида и, следовательно, для вашего сына.
– Очень хорошо, – кивнула Бетани. – Думаю, мне удастся управиться с чаем и поддержать разговор по душам. Вдове, без сомнения, захочется попотчевать меня историями о своей молодости и о потерянной любви.
Коннел усмехнулся:
– Звучит так, будто у вас есть опыт в подобных делах.
– Какое-то время, перед тем как заболел мой отец, тетушка Бриджет подрабатывала в нашем приходе компаньонкой всяким старушкам. Многие из них жили только своими воспоминаниями и постоянно носили траур, утверждая, что благодаря этому мужья их все еще живы. Такие разговоры делали старушек счастливыми, и я никогда не отказывалась их слушать.
– Понятно… – протянул Коннел. – Что же касается гостьи… Если она станет ко мне обращаться, я даже не сумею ей ответить. – Он нахмурился и мысленно добавил: «Черт бы побрал этого Джеймса. Зачем ему понадобилось тащить с собой кузину? Впрочем, если он так решил, то, возможно, в этом есть какой-то смысл…»
– А вы знаете, когда они приедут? Может быть, к чаю? – Коннел промолчал, и Бетани продолжала: – Как бы то ни было, мне надо переодеться и сделать прическу.
Бетани уже направилась к двери, но Коннел окликнул ее:
– Минутку, миссис Делейни! Прежде чем вы уйдете, позвольте задать вам еще один вопрос.
Бетани обернулась:
– Да, конечно. Ведь в прошлый раз вы ответили на множество моих вопросов.
– Вы сказали, что вдовы, которых вы знали, носили траур, пытаясь таким образом продлить жизнь своих мужей. А сами вы сразу сняли положенный годовой траур, чтобы память о Финне умерла вместе с ним?
Бетани сделала несколько шагов к Коннелу.
– Честно?
Он кивнул.
– Я вообще не носила черных вдовьих одежд. У меня не было денег на покупку новых платьев. К тому же у меня есть маленький сын, которого нужно одевать и кормить. – Бетани машинально оправила юбку. – Я была слишком занята, рассчитываясь с долгами и пытаясь уберечь Росса от ненужных разговоров, чтобы думать еще и о том, какого цвета наряды я ношу.
Коннел почувствовал себя виноватым. Узнав о тех ужасных испытаниях, что выпали на долю Бетани и ее сына после смерти Финна, он подумал о том, что не испытал и малой части таких тягот.
– Кроме того… – Бетани на мгновение умолкла и выразительно взглянула на Коннела. – Что бы вы ни носили, это не имеет ни малейшего отношения к тому, что вы помните. Стоит мне взглянуть на моего сына, и я тотчас же вспоминаю его отца.
Коннел невольно вздохнул:
– Ваша правда, миссис Делейни. Спасибо за честность. Я уверен, что ваше решение нелегко давалось вам также из-за всевозможных слухов…
Бетани. Закусила губу и пристально посмотрела на хозяина Гленмида:
– Благодарю за откровенность, мистер Делейни. Поскольку мы пытаемся, быть четными друг с другом, могу ли я кое-что уточнить из того, о чем уже спрашивала?
Ну вот, началось. Коннел со вздохом кивнул. Такова обычная цена за то, что позволяешь кому-то узнать правду о вещах, которые лучше бы было навсегда оставить в прошлом.
– Вы сказали, что Финн стрелял в вас. И он, конечно же, думал, что вы умерли, когда приехал в Северную Каролину в поисках моего отца?
– Да, верно. – Еще до того, как прозвучал вопрос Бетани, Коннел знал, каким он будет, и готовился в очередной раз пережить события десятилетней давности. Его удивила любезность, с какой Бетани вела беседу, хотя Бриджет наверняка уже успела познакомить племянницу со всеми собранными в деревне сплетнями. Коннел заранее готовился увидеть в глазах. Бетани гнев и неприязнь, однако не увидел ни того ни другого.
– А вы уверены, что именно Финн стрелял в вас? – неожиданно спросила Бетани.
Коннел уставился на нее в изумлении. Такого вопроса он никак не ожидал. Пристально глядя в глаза молодой женщины, он проговорил:
– Но почему вы спрашиваете об этом?
– Потому что человек, за которым я была замужем… Он был не из тех мужчин, которые вступаются за честь женщины. И не из тех, кто ради любимой готов поставить на карту все. Женщины были для него просто развлечением, не более того. А вы разве не знали об этом?
Коннелу трудно было судить, чего стоили Бетани эти слова, но по смятению, внезапно появившемуся в ее взгляде, он предположил, что ей было очень нелегко.
В ожидании ответа Бетани внимательно смотрела на Коннела, но он молчал, и она, тяжело вздохнув, продолжала:
– Поймите, я хочу узнать, что произошло. Хочу узнать, что на самом деле произошло с вами и с Розалин Кэри.
– Зачем? – выпалил Коннел. – Какое это имеет значение?
– Видите ли, если все истории, которые здесь про вас рассказывают, – правда, то это означает, что именно из-за меня Финн изменился. То есть это я сделала его таким, каким он стал, понимаете?
Бетани на мгновение потупилась; казалось, эти слова вырвались из самой глубины ее души. И было очевидно, что ответ Коннела для нее чрезвычайно важен.
Коннел медлил с ответом. Кроме него самого, лишь очень немногие знали правду о событиях тех дней, о событиях, перевернувших всю его жизнь. Двое из этих людей уже умерли, один был духовником, не имевшим права нарушить тайну исповеди, так что оставались только Джек и Джеймс.
– Вам лучше бы присесть, – сказал наконец Коннел.
Он в общих чертах описал основные события того лета – лета, когда он предложил Рози выйти за него замуж и она ответила «да». Они ждали, когда можно будет назначить дату венчания, а для этого требовалось, чтобы домой вернулся учившийся в Эдинбурге Джеймс. В один из дней Коннел получил от Розалин записку, в которой та просила его приехать к ней как можно скорее. Всегда восхищавшийся застенчивостью, скромностью и сдержанностью невесты, Коннел был обескуражен тем, что девушка сразу же бросилась к нему в объятия, умоляя предаться с нею любви и заявляя, что более ждать она не в силах и мечтает принадлежать ему. Некоторое время спустя Розалин призналась, что у нее были близкие отношения с Финном и что после этих отношений она забеременела. Они поссорились. В тот день Коннел был слишком расстроен и разгневан, чтобы проявить милосердие и сострадание.
Он ускакал из Оук-Бенда, горя желанием найти Финна и проучить его. Но поиски кузена результатов не дали, и он вернулся домой, где ожидала еще одна записка от Рози, заставившая Коннела снова отправиться в поместье Кэри. Увы, было поздно – кто-то выловил из реки тело Розалин. Коннел схватил пистолеты Джеймса и принялся искать Финна, чтобы вызвать его на дуэль. Он твердо решил убить кузена.