— Пожалуй…
— Вас уважали друзья и сокурсники?
— Да.
— Завидовали?
— Пожалуй… было и такое.
— И вы всегда в силу этих обстоятельств были в центре внимания?
— Да…
— И вот вышли замуж, и муж лишил вас работы, так сказать, общественной деятельности. И вас не тяготил такой искусственный вакуум?
— То есть? Я занималась домом… сыном, мужем.
— У вас была помощница?
— В общем-то, да.
— Стало быть, особых хлопот ни дом, ни сын вам не доставляли, — все тем же бесстрастным голосом допрашивал врач.
— У матери всегда достаточно хлопот, — слегка обиделась Татьяна.
— У вас было много друзей?
— В основном это были друзья мужа.
— Кого больше? Мужчин или женщин?
— Наверно, мужчин.
— Подруги у вас есть?
— Н-нет.
— А в бытность в университете?
— Были, конечно. Потом мы расстались.
— Скажите, а вы не замечали за собой, что стремились в обществе занимать положение лидирующее? Быть, так сказать, душой компании?
— Трудно сказать со всей определенностью. Но похоже, что так.
Виктор слушал разговор со скучающим видом. Машинально сложил руки на груди, закинул ногу на ногу.
— Сядь нормально, Виктор, — тоном приказа произнес Андрей Степанович. — И прошу внимательно слушать, о чем мы говорим.
Виктор нехотя повиновался.
— И в университете, и потом, среди друзей мужа, вы всегда были в центре, душой общества. Юрий Николаевич говорил, что вы хорошо поете и играете на гитаре.
— Он сильно преувеличил, — улыбнулась Татьяна.
— И вам нравилось, что вы, молодая, красивая, умная и что все открыто восхищаются вами?
— Не знаю… Пожалуй, да.
— А маленький сын не раздражал вас? — неожиданно, будто выстрелил, спросил Андрей Степанович.
— Не понимаю, — нахмурилась Татьяна.
— Чем больше лет становилось сыну, тем больше — вам… Старость вещь неприятная, особенно для натур деятельных, эгоцентричных. Вас тогда не пугала старость?
— Не знаю… трудно сказать.
— Постарайтесь припомнить… какой-нибудь случай в жизни, когда вы вдруг посмотрели на себя в зеркало или услышали от кого-нибудь, что годы летят быстро, жизнь уходит и молодость тоже уходит.
И как это несправедливо… Неужели ни разу подобные мысли не приходили в голову?
— Приходили, конечно.
— И было страшно?
— Трудно сказать… пожалуй, да, было и страшно.
— А в связи с этим не вызывал ли у вас сын невольного, даже бессознательного раздражения одним своим присутствием? Тем, что его видят друзья мужа? И, глядя на него, могут судачить о вашем возрасте?
— Я не хочу отвечать на этот вопрос.
Он бестактен и неуместен, — резко ответила Татьяна, но тут же добавила: — Конечно, нет.
— Хорошо, — вздохнул Андрей Степанович и тоже закурил. — Вы прожили с мужем, если не ошибаюсь, больше пятнадцати лет?
— Да.
— Часто ли возникали ссоры и скандалы?
Никогда, — решительно и твердо ответила Татьяна.
— Скажи, Виктор, — вновь обратился к нему Андрей Степанович. — Ты в детстве часто ссорился с матерью?
— Бывало, — подумав, ответил Виктор.
— Обижался на нее часто?
— В общем, часто, — опять не сразу ответил Виктор.
— И что это были за обиды? За что?
— Сейчас трудно вспомнить. Ну, например, она часто очень рано отправляла меня спать. Когда соберутся гости, она тут же звала няньку и меня уводили. Ну, я конечно, упирался, ревел. Часто, помню, вылезал из кровати, на цыпочках подкрадывался к гостиной и подглядывал в щелку. — Виктор усмехнулся, вспомнив, как это было.
— Спасибо, Виктор, достаточно. Татьяна Ивановна, за те годы, что вы были замужем, влюблялись в кого-нибудь еще?
Татьяна поперхнулась, закашлялась, Виктор с интересом взглянул на нее. Татьяна откашлялась:
— Я не понимаю, доктор…
— Что ж тут непонятного? Самый, знаете ли, элементарный вопрос.
— При ребенке…
— Это Виктор ребенок? — улыбнулся снисходительно Андрей Степанович. — Я в его возрасте на фронт ушел. Ну хорошо, если вы не хотите… Виктор, пожалуйста, посиди в этой комнате несколько минут, и тебя позову потом. — Андрей Степанович поднялся и открыл узкую боковую дверь — там была еще одна комната со столом, стулом и стеклянным шкафчиком с разными лекарствами. — Извини, пожалуйста.
Виктор пожал плечами, встал и прошел в комнату. Андрей Степанович вернулся на свое место.
— Скажем мягче, Татьяна Ивановна, романы были? Увлечения?
— Н-нет… — сначала неуверенно прошептала Татьяна, а потом решительно замотала головой: — Нет, нет!