Иногда душевная боль может причинять страдания хуже, чем физическая.
Иногда душевную боль можно ощущать, как физическую.
Моя грудная клетка болит, словно ее стиснули.
Я не могу дышать.
Когда я снова смогу с легкостью дышать?
Моя голова раскалывается от боли.
Мое сердце никогда не будет биться по-прежнему.
Боль… единственное, что я чувствую, – это боль.
Горе.
Потерю.
Самая мучительная, безнадежная боль, которую я когда-либо испытывала.
Я никогда не буду прежней.
Я не выберусь из этого состояния невредимой.
Осколки меня никогда не будут собраны воедино.
Мой лучший друг мертв.
Сон.
Мне просто необходимо поспать.
Но даже тогда он находит меня в снах.
– Ви, ты должна что-нибудь съесть, – говорит Дэш, растирая своими теплыми руками мои ледяные. – Просто поешь немного этого супа, ладно? Ты почувствуешь себя лучше, и тогда все оставят тебя в покое и прекратят приставать к тебе с просьбами поесть.
Он подносит ложку к моему рту, но я не открываю его. Не знаю, почему все не могут понять, что я просто не голодна. Еда – последнее, что меня волнует. Мое тело прекрасно функционирует на пустоте, одиночестве и страдании.
– Как долго ты собираешься так себя вести? – ворчит он, явно расстраиваясь из-за меня. – Мы все скучаем по нему, Ви, абсолютно каждый. Думаешь, он хотел бы, чтобы ты так себя вела?
Макса здесь больше нет, чтобы сказать мне, чего он хочет, но спасибо за напоминание.
– Прошло уже две недели, – продолжает Дэш, шагая туда-сюда по моей спальне. – И ты не проронила ни слова, почти ничего не съела. Хочешь оказаться в больнице? Ты видела себя? Ты очень сильно похудела, ты фактически исчезаешь на наших глазах!
Прошло всего две недели?
Такое ощущение, что пролетело уже два года.
– Я должна была заставить его поехать домой со мной, – говорю я, мой голос хриплый и грубый. – Если бы я настояла, у меня до сих пор был бы лучший друг.
Дэш садится на мою кровать.
– Ты не должна так думать. Он хотел остаться; Макс сделал выбор. Он сел в автомобиль с пьяным водителем. В этом нет твоей вины.
Я молчу, обдумывая его слова.
– Раньше я винил себя за то, что отец оставил нас, – говорит Дэш, смотря на свои руки. – Думаю, он просто решил, что нас слишком много, и я всегда думал, что, возможно, если бы я был ребенком получше, то он остался бы.
Его отец явно придурок, поскольку Дэш потрясающий.
– Ты ничего не могла сделать, чтобы предотвратить аварию, Виола. Не вини себя, иначе это будет съедать тебя изнутри. А Макс не хотел бы этого. Он, вероятно, прямо сейчас смотрит на тебя свысока и возмущается за растрату прекрасной еды.
Мои губы поддергиваются, поскольку именно так Макс бы и сказал.
Дэш пытается еще раз, черпая немного супа в ложку, и подносит к моим губам.
На этот раз я открываю рот.
Он улыбается, но я нет.
Я все еще чувствую себя оцепеневшей и сломленной, но не хочу, чтобы окружающие волновались обо мне.
Хотя человека, который переживал бы сильнее всех, больше нет.
Неделю спустя родители вынуждают меня вернуться в школу. Всё напоминает мне о Максе…абсолютно всё, и я честно не знаю, как продержусь весь день, не говоря уже об оставшейся части года без него. По правде говоря, у меня такое чувство, словно всю оставшуюся жизнь я буду скорбеть, и не представляю, как собираюсь так жить. Все пялятся на меня на всех занятиях, некоторые с сочувствием, другие – с любопытством. Я игнорирую их всех. Я сижу на траве, на нашем обычном месте в обеденный перерыв, и кладу его порцию рядом с собой туда, где раньше сидел он. Дэш подходит и садится по другую сторону от меня, и мне удается слегка улыбнуться ему.
– Ты хорошо справляешься, – говорит он так тихо, что только я могу услышать. – Очень сильно горжусь тобой сегодня, Ви.
– Спасибо, – говорю я, а затем задаю вопрос, которым уже давно должна была поинтересоваться. – Как ты?
Он смотрит на траву.
– Я скучаю по нему.
Я кладу голову ему на плечо.
– У меня такое чувство, что половина меня отсутствует.
Мы сидим в тишине, пока не звенит звонок, оповещающий об окончании обеда.
Я проживаю свой первый день в школе без него, но с огромным трудом.
– Она едва спит и ест! Наша дочь, словно ходячий зомби, – слышу я, как мама говорит папе. – Мы должны что-то предпринять, Дэвид. Она не может продолжать так жить. Она просто сидит там и смотрит на дом Макса.
– Что ты предлагаешь? – спрашивает папа, звуча уставшим.
Мама начинает говорить тише, поэтому я не слышу, что она говорит дальше, но мне любопытно узнать, что, по их мнению, может спасти меня. Если они не знают, как возвратить кого-либо к жизни, или как вернуться в прошлое, чтобы предотвратить аварию, то полагаю, что у них ничего не получится исправить.