Станислав Романов
Негодяй
Необходим острый меч, чтобы отделить добро от зла.
Храм Хатимана скрыт среди густого леса на склоне горы Кокубуяма, лишь неприметная извилистая тропка ведет к нему. Один человек, путешествовавший по Оу, пришел поклониться храму божества, почитаемого всеми воинами. Звали этого человека Ходзё, несмотря на молодость — ему не исполнилось еще и тридцати лет — он уже был известен как большой мастер в искусстве владения мечом. Не по своему желанию ему пришлось покинуть столицу, оставить городскую жизнь и пуститься в странствия в поисках пристанища, хотя бы временного. Неподалеку от храма, в буйных зарослях бамбука, Ходзё нашел заброшенную хижину, принадлежавшую когда-то монаху-отшельнику по имени Сугинума. Уж много лет как только имя да эта ветхая хижина — все, что осталось от старца в этих краях. Позже здесь жил какой-то поэт.
Ходзё обновил прохудившуюся крышу, поправил покосившиеся стены, поставил изгородь и, хотя не собирался задерживаться здесь надолго, подумал: «Вот место, где можно укрыться от непогоды и провести ночь».
Весна совсем недавно покинула эти места, уступив место лету: еще не отцвели камелии, порой прилетают сойки и играют на ветвях всегда зеленых сосен, дятел не перестает стучать, но иногда его заглушают стук топоров и голоса дровосеков, что ходят по склонам Касатори.
Поднявшись на гору Хиа, с вершины Хира, Ходзё смотрел на север, на сосны Карасаки, тающие в синей дымке, или на рыбацкие лодки; свежий ветер приносил с собой запахи моря. Горы вставали на западе и на юге: пик Сасахо, вершина Сэндзаэ, гора Хакамогоси. Очертания горы Микамияма напоминали Ходзё вершину Фудзи, и мысли его против воли устремлялись в прошлое, поэтому в ту сторону он не любил смотреть.
Бывало, на пути к храму Хатимана, или на обратном пути, или просто прогуливаясь по окрестностям, Ходзё встречал кого-нибудь из местных жителей. Каждый раз они молча и даже испуганно кланялись и отступали в сторону. Ходзё ни разу не заговорил с ними, но вскоре по округе прошла весть о том, что у заброшенной хижины появился новый хозяин.
Однажды крестьяне из селения Куродзу пришли к хижине Ходзё, впервые они осмелились заговорить с ним и поведали ему о своем несчастье. Год назад некий Сасаку пришел в Куродзу, убил покровителя селения Обату, занял его дом, взял в наложницы самую красивую девушку и потребовал от крестьян снабжать его рисом и рыбой, одеждой и всем прочим. А селение Куродзу — не из богатых, люди еле-еле сводят концы с концами. Да и то бы ничего, но уж больно свиреп негодяй Сасаку: как-то раз он зарубил двоих крестьян только за то, что они нечаянно прикоснулись к его мечу, когда он проходил по улице. Крестьяне, кланяясь низко, умоляли избавить Куродзу от Сасаку, и Ходзё, чье сердце преисполнилось жалости к этим бедным людям, пообещал защитить их от негодяя.
На следующее утро Ходзё пришел в селение, остановился возле дома, который ему указали крестьяне, и громко позвал: «Сасаку, выходи». На порог дома вышел человек и, держа руку на плоясе, возле рукояти меча, сказал: «Я — Сасаку. А кто ты, незнакомец? И что тебе нужно от меня?» «Меня зовут Ходзё, — сказал Ходзё. — Я пришел сразиться с тобой, Сасаку». «Ты стремишься к смерти, Ходзё?» — спросил Сасаку. «Мы все стремимся к смерти», — сказал Ходзё, выдвинул из ножен клинок на ширину ладони и быстро задвинул его обратно. Тогда Сасаку обнажил свой меч и, замахнувшись, шагнул навстречу Ходзё. Ходзё выхватил свой меч из ножен и сошелся с противником; семь раз он взмахнул мечом и шесть его выпадов остановил Сасаку, но не сумел остановить седьмой и упал с рассеченным горлом.
В тот же миг крестьяне, которые наблюдали за поединком издали, подбежали к Ходзё и принялись благодарить его за то, что он наконец избавил их от негодяя Сасаку. Один из крестьян настолько расхрабрился, что даже осмелился пнуть ногой мертвое тело Сасаку. Ходзё, рассердтвшись, сильно ударил нечестивца ножнами меча и потребовал, чтобы Сасаку оказали все почести, как воину, принявшему достойную смерть, и погребли его тело как полагается.
Несчастной наложницы Сасаку не оказалось в доме, должно быть, она незаметно ускользнула, когда все жители селения собрались вокруг Ходзё. Только вечером ее тело нашли на камнях под обрывом; одни говорили, что она покончила с собой из-за бесчестья, другие — их было меньше — говорили, что она не хотела жить без Сасаку.
Ходзё не вернулся в лесную хижину, оставшись в доме побежденного врага. Вечером, медленно дыша, он размышлял о произошедших днем событиях. На память ему пришли строки Одзавы Роэна о призрачности жизни, сравнимой с исчезающей росой на траве и призрачностью зарниц.