— Ты этого не хочешь. — Лицо его ожесточилось, и она вдруг увидела в нем солдата. Она почти видела в его глазах дым поля битвы. — Я чувствую твой жар и влажность. — Он снова прижался к ней. — Ты хочешь ощутить меня в себе.
Она выдохнула почти со стоном, потому что порыв бешеного вожделения подтвердил, что он прав. Нет. Кажется, именно это слово она старалась припомнить. — Нет!
Он снова замер, но не отпустил ее.
— Я чувствую, как пульсирует твоя кровь, я мог бы сию минуту войти в тебя. И ты закричала бы, как было вчера, и никто бы тебя не услышал.
Потому что она находилась в тюрьме. Потому что она была его пленницей, пригвожденной к полу, смятой его силой, уязвимой. Господи, прости, но эта мысль еще больше возбуждала ее.
Он ее хотел. Она была его пленницей, и он хотел ее, несмотря ни на что. Это действовала тьма внутри его, лихая бесшабашность, которую он приобрел на войне. Эта бесшабашность притягивала ее, возбуждала, заставляла вздернуть юбки и отдаться ему прямо на полу. Видимо, именно эта его странная ущербность притянула ее когда-то в его комнату посреди ночи. Именно эта болезненность заставили ее влезть к нему на постель, чтобы успокоить.
Она догадывалась о том, что так и будет, с той минуты, как положила руку на замок его комнаты. Она знала, что та искра, которая всегда проскакивала между ними, в ночной темноте разгорится пожаром.
Это она той ночью овладела им.
И может овладеть сейчас. Она была не пленницей в его доме. Она была шпионкой.
«Однако он об этом не знает. Он воображает, что ты его пленница. Но сейчас его кровь горит огнем, и он хочет тебя, несмотря ни на что. Потом, когда у него в голове прояснится, он решит, что совершил очередное преступление, и будет ненавидеть себя до полного саморазрушения. Как уже было с ним прежде».
И так как она не могла этого допустить, потому что не была Блэкли, она сдержала вырывающегося коня своего желания и затрясла головой:
— Отпусти меня, Джек.
Черное жгучее желание мятежно вспыхнуло в его глазах, породив ответный лихорадочный взрыв надежды в ее изголодавшемся теле. Затем руки, державшие ее, раскрылись, и он откатился в сторону.
Она села, растирая пальцы, поправила юбку, скромно подогнула под нее ноги. И когда она подняла на него глаза, он уже сидел, полуотвернувшись от нее, прикрывая лицо ладонью.
— Мои извинения, — холодно произнес он.
Она поняла, какая буря чувств все еще бушевала в нем. Его потребность в ней была больше, чем простая похоть или вожделение, гораздо больше, чем чувство утраты или одиночества. Он был человеком странным и сложным, сильным и полным недостатков. Железо становится сталью, пройдя наковальню войны, ярко сверкает под слоем сажи и крови. Он был выкованным в битвах мечом.
Женщина может помочь этому мечу сохраниться, и он останется рядом с ней навсегда и сделает сильнее ее саму.
«Но это буду не я. Я слишком надломлена и плохо склеена. Я никогда не смогу удержать его».
Вспомнив, как падала в него и боялась не вынырнуть из мрачных глубин его души, Лорел содрогнулась: «Я недостаточно сильна для него. Он захватит меня полностью. Он станет моим хозяином».
Однако этого она позволить не могла. Она однажды уже яростно боролась, чтобы сохранить себя… и проиграла. Второй такой проигрыш ее прикончит. Она глубоко вздохнула и встала на ноги. Спереди на юбке ее роскошного платья виднелось влажное пятно, свидетельство ее вожделения к нему. Она быстро накинула на плечи красивую шаль от Лементье, длинные концы которой скрыли предательскую улику. Только потом она повернулась и увидела, что Джек тоже встал и застегивает сюртук. Его облегающий покрой не полностью скрывал то, что недавно врезалось в нее.
После беглого взгляда вниз Лорел подняла глаза и больше их не опускала. Он посмотрел ей в глаза, но они были непроницаемы в наступающих сумерках.
Лорел вздернула подбородок:
— Мне нужны свечи.
Долгую минуту он молчал. За окном темнело, превращая его в неясный силуэт на фоне лиловеющего стекла.
Когда он наконец заговорил, голос его напоминал рычание.
— Согласна ли ты, оставить свой план бежать с Мелоди из Лондона?
— Поверишь ли ты, если я скажу да?
— Поверю.
— Я могу согласиться, а потом сбежать, когда ты меня отпустишь.
Она различила, что он кивнул:
— Можешь. Но я тебя найду. — Он слегка склонил голову набок. Ей очень захотелось увидеть выражение его лица. — Но ты не умеешь лгать, Лорел.
Она скрестила руки на груди. Она как-то позабыла, что он умеет читать ее мысли, так же как она его.