«Славная у тебя семейка, Вест».
Уилл притворился, что увидел что-то смешное в журнале, и улыбнулся.
«У меня есть план», – передал он.
«Здорово! Когда в прошлый раз у тебя появился план, кончилось это тем, что я пришла в себя, обколотая, как лабораторная крыса, привязанная к каталке и готовая лишиться голосовых связок».
Она принялась что-то яростно стирать в своем блокноте.
«Не поручусь, что план сработает, – передал Уилл. – Не могу даже ручаться, что мы в результате уцелеем. Но, если не нанести ответный удар, и быстро, у нас вообще не будет шансов».
«А какой у нас выбор?»
Элиза отпила глоток воды из бутылки.
«Есть еще только один способ остаться в живых. Сдаться, принять участие в их программе и наблюдать, как эти маньяки уничтожают знакомый нам мир».
Элиза поперхнулась водой. Уилл оторвал взгляд от журнала.
– Ты в порядке? – спросил он.
Элиза кивнула, закашлялась и послала ему мысль:
«А как же твой отец, Уилл? Если он здесь и жив, не может ли он нам помочь?»
Уилл перевернул страницу.
«Я даже не повидался с ним и не смог поговорить. Думаю, Франклин запер его на случай, если понадобится предъявить мне козырь».
«Ты уверен, что Франклин поверил, будто ты на его стороне?»
«Я работаю над этим. Я на грани. Единственная слабость Франклина – помимо того, что он законченный маньяк, – его привязанность ко мне. Он хочет мне верить. Он сентиментально относится к семье, а я единственный, кто, по его мнению, может воплотить его безумную идею о «наследии».
Входная дверь открылась. Вошли Ник и Аджай, поставили рюкзаки, поздоровались и разошлись по своим комнатам.
«Когда мы расскажем им об этом?»
«Завтра утром, – ответил Уилл, посмотрев на часы. – В девять. Приведи их с собой в наружный кабинет тренера Джерико – большое дерево за полевым домом».
«Джерико? Почему Джерико?»
«Потому что он единственный на всей планете, на кого я могу рассчитывать. Кроме вас. Прости, что до сих пор не рассказал тебе, но я должен был удостовериться, что за мной не следят. Я бы никогда ничего не добился, если бы не знал, что ты на моей стороне».
Он рискнул посмотреть на нее. Элиза помешкала и отвела взгляд, но то, что она чувствовала, отчетливо доходило до Уилла без слов. Настроение ее резко изменилось, когда вошла Брук, улыбающаяся и взбудораженная, в модной шляпке на светлых волосах. Она тепло поздоровалась с ними.
– Эй, ребята, как вы сегодня?
– Неплохо, – ответил Уилл.
– Все в порядке, – сказала Элиза.
– Отлично. – Брук прошла мимо них на кухню. – У меня все… отлично. Пойду за книгами – завтра экзамен по химии. Кто-нибудь чего-нибудь хочет?
– Нет, спасибо, – отозвался Уилл.
«А как же она?» – мысленно спросила Элиза Уилла.
Уилл знал, что ему зададут этот вопрос, и осторожно ответил:
«Она ничего не знает. Завтра объясню почему. А сейчас мне действительно нужно поговорить с ней наедине».
– Слушай, я совсем забыла о химии, – сказала Элиза, вставая из-за стола. – Мне тоже лучше сесть за нее. До завтра.
Она вошла в свою комнату и закрыла дверь. Из кухни вышла Брук, она ела йогурт.
– По-твоему, она в порядке? – спросила Брук.
– А что?
– Не знаю; что-то она очень молчалива в последнее время. Думаю, что-то происходит.
– Можешь присесть на секунду? – спросил он, пододвигая ей стул.
Брук что-то расслышала в его голосе и села.
– В чем дело? – спросила она.
Уилл посмотрел в ее ослепительно-голубые глаза и улыбнулся. Она улыбнулась в ответ и похлопала его по колену. Уилл знал, что это она выдала их Франклину и «Рыцарям». В их группе она всегда была предательницей, с самого первого курса, еще до появления в школе Уилла. Он пытался понять почему. Ему казалось, что причина – в ее преданности семье: ее отец-дипломат стал «Рыцарем» сразу после того, как выпустился из Центра, и эта преданность подавила чувства к другим ученикам.
Уилл не сомневался, что она по-прежнему ежедневно докладывает о них Франклину. Проверяет «обращение» Уилла, ищет любые противоречия или несоответствия. Наблюдает за ним этими прекрасными лживыми глазами.
Уилл подумал:
«Чтобы понять лжеца, нужно самому лгать. И чтобы обмануть лжеца, тоже».
– Я должен сказать тебе кое-что, очень важное, – прошептал он, – но пообещай, что никому из них не скажешь. Ты единственная, кому я могу доверять.