Во-вторых, говорить об эффективности употребления ресурсов безотносительно целей, на достижение которых затрачиваются ресурсы, - бессмысленно. Одна и та же производственно-потребительская система может оказаться исключительно эффективной по отношению к одному набору иерархически упорядоченных целей (вектору целей) и крайне неэффективной по отношению к другому вектору целей. Выбор же вектора целей, на который предстоит настраивать производственно-потребительскую систему, подобно тому, как настраивают гитару перед исполнением на ней музыкальных произведений, лежит в области сознательного и бессознательного субъективизма политиков и их действительных, а не номинальных советников по вопросам экономики.
Это касается и нынешней российской экономики: она предельно эффективна по отношению к достижению антинародных целей на протяжении всей эпохи реформ, начиная с Гайдара по наши дни, и в то же самое время она крайне неэффективна по отношению к обеспечению экономической безопасности россиян ныне и в долговременной перспективе.
Однако, если вы поднимите экономические монографии, то, вопреки заявлениям Илларионова о том, что «экономика - это наука об эффективном размещении ресурсов», с удивлением обнаружите, что легитимная экономическая наука не интересуется вопросами целеполагания на уровне макроэкономики (многоотраслевой производственно-потребительской системы в целом) и, как следствие, не интересуется выявлением альтернатив в целеполагании, т.е. альтернатив в сознательном формировании векторов целей макроэкономического уровня, ориентация на которые экономики государства средствами налогово-дотационной, кредитной, страховой и таможенной политики позволила бы устойчиво поддерживать режим бескризисного развития [4] общества.
То есть, пытаясь рассуждать об эффективности затрат ресурсов в производстве и оставляя в умолчаниях вопросы целеполагания макроуровня, экономическая наука представляет собой смесь бессмыслицы и вероломства тех, кто осознанно формирует
Собственно это же, но без саморазоблачения экономической теории и практики её воплощения в жизнь, сказал и Л.И.Абалкин:
«Но мы уходим от самого главного вопроса, и к нему надо вернуться. Сергей Юрьевич, к сожалению, его тоже не обозначил. Исходным пунктом любой реформы должны быть четкие обозначения её не ближайших, а долгосрочных конечных целей. Что мы хотим иметь в России через 15 - 20 лет? [5] Нам не хватило девяти лет, чтобы прописать долгосрочные перспективы. Ни в прежних правительственных программах, ни в нынешних нет четкого видения среднесрочной перспективы. Без всякой идеологизации, с совершенно четким обозначением промышленных и других приоритетов».
После такого признания, которое вряд ли чекисты времен Ягoды и Ежова смогли бы добиться даже под пытками (просто потому, что многие из них не догадались бы сами поставить необходимые вопросы) остается только спросить: “Леонид Иванович, если вы понимаете необходимость целеполагания, то какой ерундой занимались Вы лично и возглавляемый Вами институт все предшествующие девять лет? То обстоятельство, что Вы явно понимаете необходимость целеполагания при начале реформ, не позволяет причислить Вас к безответственным дуракам-карьеристам, и потому остается признать, что Вы - вредитель и враг народа”.
Всё же замечательна эпоха, в которую мы живем: врагов народа не надо выискивать - они саморазоблачаются в свободных дискуссиях на заданную тему.
Еще один пример такого рода дал А.Б.Чубайс. В “Аргументах и фактах” № 21 (970) май 1999 г. под рубрикой «В гостях у главного редактора» опубликовано интервью А.Б.Чубайса “В Думу я не рвусь”. В нём есть два такого рода момента.
«- По вашему ощущению, наши банкиры, олигархи уже наворовались?
– На этот вопрос очень хорошо ответил в своей миниатюре Жванецкий: “Говорят, что все наши деньги украл Березовский. Кстати, у вас были деньги?” Не было же денег ни у кого».
Если быть более точным, то 90 % сумм сбережений, хранившихся в сберегательных кассах СССР, принадлежал менее чем трем процентам населения. Из этих 90 % изрядная доля была на книжках «на предъявителя». Именно они оказывали инфляционное давление на экономику СССР, поскольку товаров народного потребления, продававшихся по фиксированным ценам производилось меньше, чем было этих сумм. С ними можно было поступить по разному: можно было аннулировать всё, что есть на вкладах на предъявителя, если предъявитель не в состоянии показать, что его легальные доходы позволяли их накопить. А можно было признать их законными и продать их владельцам ту государственную собственность, которая ранее не продавалась в СССР частным лицам. Было избрано второе и это получило название «приватизация» по Чубайсу, которая узаконила ранее состоявшуюся кражу общественной собственности, произведенную в форме вкладов на предъявителя еще советских времен и изрядных сумм наличности в частных руках. Так обстоит дело с одной частью вопроса, кто и что украл.
Вторая часть вопроса состоит в том, что деньги - измеритель покупательной способности. Деньги можно и не красть, но покупательная способность их может быть украдена. Собственно этим и занимаются отечественные олигархи. И А.Чубайс, как сам признается, тоже не под пытками, стоит на шухере при осуществлении этого способа кражи. В интерьвю речь зашла о Ю.М.Лужкове.
«Тому, что Лужков называет антинародным монетаризмом, десятки тысяч российских студентов учатся в институте.
Как-то мы просидели с ним три часа, обсуждая эту мысль. Я страстно пытался ему показать, что произойдет, если, как он предлагал, Центральный банк будет давать кредиты под 7 % годовых, в то время как инфляция в стране - 30 % в месяц. Он слушал молча».
В этой цитате важна самооценка: «страстно», т.е. безумно, поскольку разум может быть эмоционально окрашен, но если появляются страсти, то они гасят разум, и даже разумные - сами по себе - вещи страстный их выразитель способен донести до собеседника только как попугай.
Конечно, если ограничить только Центробанк, сохранив всю остальную систему ростовщичества коммерческих банков неизменной, то ничего хорошего не получится. Это можно показать бесстрастно за несколько минут.
Но поскольку объемы производства в отраслях реального сектора экономики пропорциональны объему вовлеченной в производство энергии, а коэффициент полезного действия всех технических систем нынешней цивилизации меньше единицы, то темпы роста производства в реальном секторе экономики в неизменных ценах не могут быть выше темпов роста энергообеспеченности производства. В таких условиях ссудный процент, превышающий темпы роста энергообеспеченности производства, вызывает опережающий по отношению к реальным темпам роста производства рост цен, чем отсасывает платежеспособность из производственной и потребительской сфер общества в корпорацию ростовщических банков. Именно этим и занимаются олигархи: хотя они и не крадут денег в общепринятом смысле этого слова, но по существу они все-таки кражей занимаются, даже если такое деяние узаконено Библией и светскими законами. И тяжесть последствий этих деяний сверхпропорциональна по отношению к ставке ссудного процента. Инфляция в 30 % в месяц - следствие ссудного процента, а не объективное обстоятельство, вынуждающее банки поддерживать ссудный процент на уровне не ниже самой себя. Это можно показать математически строго на основе аппарата межотраслевого анализа, и опровергнуть это утверждение невозможно.
[4]
Бескризисное развитие - это вовсе не «устойчивое развитие», как может показаться на первый взгляд. Дело в том, что оригинальный англоязычный термин «sustainable development», который на русский переводится как «устойчивое развитие» в действительности имеет несколько иной смысл. Но глагол «to sustain» имеет значение «выдержать», прилагательное «sustainable» имеет значение «стойкий». То есть Запад ведет речь не об устойчивом развитии человечества в ладу с Космосом, что можно подумать, прочитав перевод на русский этой терминологии, а о стойком выживании под давлением обстоятельств, порождаемых разладом цивилизации и объемлющей её жизнь Объективной реальности. Иначе говоря, в русском языке этот термин должен звучать как «боевая устойчивость развития человечества», что приводит к вопросу: “Кто враг?” - и ответу на него: “Бог и Мироздание… Победа будет за Богом”.
Есть ли смысл нам присоединяться к концепции «of sustainable development»? либо лучше поддержать альтернативную концепцию?
[5]
Вообще-то это - среднесрочные цели, а не долгосрочные. Долгосрочные цели начинаются в исторической перспективе с того хронологического рубежа, на котором войдут в жизнь внуки нынешних новорожденных.