Мистер Бэкер ровным голосом выкликал:
— Хаензен, Кемпбель, Смит, Вамимбо… Ну, что там, Вамимбо, почему вы не отвечаете? Вечно приходится два раза вызывать вас!
Финн издал, наконец, непонятное ворчанье и, выступив из толпы, перешел через полосу света, мечтательный и равнодушный, сохраняя все тот же вид сомнамбулы. Подшкипер начал читать быстрее. Крейк, Сингльтон, Донкин.
— Господи Иисусе! — невольно вырвалось у него, когда Донкин появился в полосе света. Он остановился и обнажил в злобной улыбке бледные десна и длинные верхние зубы.
— Что-нибудь там не в порядке у меня, мистер подшкипер? — спросил он с оттенком дерзости в подчеркнутой простоте тона.
На обеих сторонах палубы раздались смешки.
— Ладно, проходите, — проворчал мистер Бэкер, пронизывая нового матроса упорным взглядом голубых глаз. Донкин вдруг исчез из света в темной группе прошедших через перекличку людей. Там его встретили одобрительным похлопыванием по спине и шепотом лестных замечаний:
— Молодчина! Не боится…
— Уж этот-то покажет им, увидишь, что покажет.
— Ну, прямо, что твой петрушка… А приметил ты, как подшкипер выкатил на него зенки? Умора!
— Ну, будь я проклят, если когда-нибудь…
Последний матрос перешел в темноту; наступило минутное молчание, покуда подшкипер проверял список.
— Шестнадцать, семнадцать, — бормотал он, — тут одного не хватает, боцман? — произнес вслух мистер Бэкер.
Боцман — крупный человек, смуглый и бородатый, стоял рядом с подшкипером.
— На носу никого не осталось, сэр, — произнес он грохочущим басом, — я осмотрел все. Его, по-видимому, нет на борту. Может быть, явится еще до рассвета.
— Может, явится, а может, и нет, — вставил подшкипер. — Не могу разобрать этого последнего имени… сплошная клякса… Ну, ладно, ребята, ступайте вниз.
Смутная неподвижная группа людей зашевелилась, рассыпалась и двинулась вперед.
— Уэйт,[2] — крикнул сильный звонкий голос.
Все остановились. Мистер Бэкер, успевший уже отвернуться и зевнуть, стремительно обернулся, так и не закрыв рта. Наконец он выпалил свирепым голосом:
— Что это значит? Кто это крикнул? Что…
Но тут он заметил у борта чью-то высокую фигуру. Она приближалась и расталкивала толпу, направляясь тяжелыми шагами к полосе света на шканцах. Затем звучный голос снова произнес «Уэйт!». Фонари осветили фигуру мужчины. Он был очень высок ростом и голова его тонула наверху в тени спасательных лодок, стоявших на рострах над палубой. Белые глаза и зубы отчетливо блестели, но лицо исчезало в тени, так что разглядеть его было совершенно невозможно. Руки у незнакомца были большие и как будто в перчатках.
Мистер Бэкер бесстрашно выступил вперед.
— Кто вы такой? Как вы смеете? — начал он.
Юнга, удивленный не меньше остальных, поднял фонарь к лицу незнакомца. Лицо было черное. Удивленный гул, слабый гул, в котором прозвучал точно в подавленном бормотанье слова «негр», пробежал по палубе и исчез в ночи. Негр, казалось, ничего не слышал. Он не двигался, ритмически покачиваясь на месте. Через минуту он спокойно произнес:
— Меня зовут Уэйт, Джемс Уэйт.
— О, — произнес мистер Бэкер. Затем, после нескольких секунд напряженного молчания, его раздражение прорвалось:
— А, вас зовут Уэйт? Что ж из этого? Что вам здесь нужно? Зачем вы явились сюда орать?
Негр был спокоен, хладнокровен, величав, великолепен. Люди подошли ближе и остановились позади него. Он был на полголовы выше самых высоких из них.