- Все руководство - немцы... - в задумчивости произнес Вильгельм. Он отменно знал расстановку сил в русском Варшавском военном округе и Привислянской губернии*, но любил, когда ему лишний раз напоминали, что немецкое засилье, бывшее подавляющим в Петербурге, Москве и других крупнейших промышленных центрах, в Варшаве было не просто подавляющим абсолютным.
______________
* Так назывались тогда польские области, входящие в состав Российской империи.
- Командует войсками округа и является генерал-губернатором Привислянского края генерал-адъютант Скалон, интимный друг нашего генерального консула Брюка, - начал майор, угадав настроение кайзера. Начальником Варшавского жандармского управления служит генерал Утгоф. Губернатор - родственник Скалона, барон Корф. Помощник генерал-губернатора господин Эссен. Помощник Скалона по военному округу - барон Рауш фон Траубенберг. Управляющий конторой Российского государственного банка в Варшаве - Тиздель. Обер-полицмейстер города - Майер. Президент магистрата Миллер. Прокурор палаты - Гессе. Управляющий контрольной палатой - фон Минцлов. Вице-губернатор - Грессер. Прокурор суда - господин Лейвин. Начальник Привислянской железной дороги - Гескет. Единственный русский, занимающий важный пост в этом военном округе, - начальник Варшавского разведпункта полковник Батюшин, но его дом на Саксонской площади в Варшаве находится под периодическим контролем наших агентов...
- О, это очень хорошо! - порадовался кайзер. - Надо подготовить план, как вывести господина Батюшина из строя. Разумеется, на случай войны...
Настроение Вильгельма, несмотря на неприятное сообщение об измене в Австро-Венгрии, несколько улучшилось. Кайзер встал. Повинуясь невидимым флюидам, за мгновение до этого граф Эйленбург и майор Николаи были уже на ногах. Николаи счел доклад оконченным и, стараясь не очень громко маршировать по дворцовому паркету, зашагал к двери, а Эйленбург, повинуясь знаку императора, остался в кабинете.
Когда створки двери сошлись за майором, император принялся нервно ходить по комнате, выдавая свое крайнее возбуждение.
Наконец он заговорил. По его мнению, нужно ускорить подготовку к войне. Будет уже поздно начинать ее в шестнадцатом, тем паче - в семнадцатом году. Необходимо опередить Британию. Это главный - самый опасный - конкурент. К тому же Россия успеет перевооружиться согласно своему плану и войдет в более тесные сношения с Францией. Готов ли Мольтке-младший представить окончательные планы ведения кампании против России и Франции? Следует обсудить их в неофициальной обстановке, пока что с глазу на глаз, чтобы поставить свою подпись под таким документом, которым поколения германцев будут гордиться... Кстати, возникла мысль, как нащупать изменников делу Германии, а главное, как подтолкнуть этих хвастливых галлов и слишком доверчивых русских к событиям, которые помогут рейху развязать победоносную войну...
- Вот что, - продолжал император после некоторого раздумья, - в Берлине нас будут бесконечно отвлекать от главной задачи разными мелочами... Завтра я выезжаю на охоту в Роминтен. Управляющий сообщает, что в Восточной Пруссии уже выпал снег, мы сможем всласть пострелять... Мы приедем с принцем Генрихом. От моего имени пригласите графа Мольтке-младшего и графа Бюлова... впрочем, последнего, пожалуй, не надо, а то он вечно призывает нас пойти на уступку Англии. Разумеется, я хотел бы видеть вас, господин советник императора, и вашего двоюродного брата, министра двора. Не забудьте майора Николаи - у него блестящая память, и ему не придется везти с собой много бумаг... Кстати, Николаи докладывал позавчера, что в Берлине находится этот русский масон Кедрин. Он проездом из Парижа и Лондона в Петербург. Держите его поближе к Роминтену, хотя бы в Кенигсберге, - масон может понадобиться...
9. Прага, октябрь 1912 года
Высоко над Прагой, в Градчанах, на Лоретанском намести*, по соседству со знаменитым монастырем Лореты возвышается дворец, заложенный Гумпрехтом Чернином из Худениц, бывшим императорским послом в Венеции. Построенный итальянскими мастерами, он был основательно разрушен в середине XVIII века прусским артобстрелом, затем изрядно пострадал во время наполеоновских войн и восстановлен лишь в середине XIX века для нужд австрийской армии. Ныне здесь располагались части и штаб 8-го корпуса императорской и королевской армии.
______________
* Намести (чеш.) - площадь.
В одном из крыльев дворца высшим чинам были отведены казенные квартиры. К ним вела мраморная лестница с фреской на потолке "Гибель титанов" кисти Райнера, 1718 года.
Полковник Редль, как холостяк, занимал всего-навсего двухкомнатные апартаменты, весьма скромные и непрезентабельные для начальника штаба корпуса и первого кандидата на чин генерала. Туповатый денщик Иосиф Сладек, рядовой 11-го пехотного полка, следил за порядком в квартире и старался никого не пускать в ее пределы. К тому имелись веские основания. В темной комнате, предназначенной быть кладовой или обиталищем прислуги, полковник оборудовал по последнему слову техники фотолабораторию, в которой частенько запирался. Денщика совершенно не интересовало, почему плоды фотографических занятий полковника не составляют обычные для "хорошего дома" альбомы, не развешиваются по стенам в красивых рамочках или не ставятся в доступных для обозрения уголках квартиры.
Иосиф Сладек не совал нос в дела своего хозяина, к которому относился как старый и верный служака. Он с удовольствием уходил на ночь из тесной квартиры в казарму к друзьям-солдатам, когда полковник отпускал его и разрешал не возвращаться раньше утра.
При этом в кармане Сладека появлялось несколько блестящих геллеров или целая крона, уготовляемые, как обычно, сообществом друзей исключительно на пиво.
- Опять засядет в духоте в своем чулане, - незлобно ворчал денщик, спускаясь по лестнице. Но, когда Иосиф вышел на казарменный двор и заметил здесь своих верных собутыльников, как бы случайно оказавшихся в укромном уголке плаца с трубками в зубах, он сразу же забыл за более приятными хлопотами о любительских трудах своего полковника.
Редль между тем и не думал сразу же отправляться в фотолабораторию. Ему сначала нужно было подготовить свои донесения в Петербург, чтобы затем, написанные мельчайшим почерком, переснять их с уменьшением на фотопластинки. Как опытный разведчик, Редль хорошо владел фотографией. При печатании подобных репродукций с помощью специальных объективов техника позволяла уже в начале нашего века добиваться таких мельчайших размеров позитива, что пространные тексты сообщений разведчиков легко умещались под почтовой маркой обычного, не вызывающего подозрений коммерческого или личного письма, могли заделываться в пуговицу или иной тайник.