— Так пойди себе на поле сам собери, дружбан!
Помидоры пропадали на плантациях, их никто не охранял — приходи да бери, лишь бы добро не сгнило. Нет, ты ему дай именно из ящика.
Официально с неграми на плантации их бригадиры расплачивались пакетами с мукой и крупами да какой–то рафией — бражкой из сока сахарной пальмы. Ее набирали из бака целыми канистрами.
— Эту гадость даже на язык не пробовать! — строго–настрого приказал лейтенант.
Дружелюбные конголезцы, несмотря на строжайшие запреты, упорно носили рафию ребятам, чтобы обменять бражку на зубную пасту, мыло, трусы, полотенце и даже на спички. Понятное дело, рафия в их лагере лилась рекой.
Где у солдата выпивка, там и бабы. Быстро завязались знакомства с гологрудыми девчонками, которые на работе в поле чуть ли не доводили солдат до головокружения, когда низко склонялись над помидорами.
— Самоволка — прямой путь в лапы агентов западных спецслужб! — твердили бойцам на политзанятиях, которые проводились строго по графику даже и тут в ходе исполнения интернационального долга перед ныне свободными от колониального гнета трудящимися Черной Африки.
Как ни лютовал капитан в цветастой рубашонке нараспашку и сандалетах на босу ногу, бойцы после отбоя при любой удаче убегали из душного ангара после жаркого дня в чуть более прохладную тропическую ночь к еле видимым во тьме черным зазнобам, которые демаскировали себя на черном фоне только белозубыми улыбками и белками глаз. Рафия дурила голову, особенно если выпить литра два… Вот и очнулся сержант Роман Лопсяк из деревни Живицы на Гомельщине посреди широкой реки Конго в весельной лодке со связанными руками и ногами.
Запаса французских и португальских слов, наскоро за полгода вбитых в память в учебке перед вылетом из Львова в Африку, не хватило бы даже, чтобы выдать военную тайну белокожему офицеру в хаки, сидевшему в лодке среди черных полуголых солдат или бандитов. Кто их разберет, басурманов? Да и не знает солдат никаких военных секретов. Но у иностранного офицера, которого его чернокожие подчиненные уважительно называли «месье капитэн Кромасс», насчет Лопсяка были совсем иные планы.
— Этот русский — мой товар, — сказал Кромасс босоногому сержанту с оторванным ухом. — Я вернусь за ним через месяц. Если останется живой, заберу с собой. Не забывайте его кормить и давайте по чашке вот этого лекарства перед сном. Самим — ни капли в рот!
Кромасс оставил конвоирам для Лопсяка двухлитровую аптечную бутыль спирта с хинином. По части спирта негры неукоснительно исполнили приказание не потому, что боялись командира. Как потом подметил Лопсяк, по всей Африке аптечный спирт считается смертельно ядовитым снадобьем. Зато по части еды охранники не оплошали — за три дня опустошили весь запас консервов, которые предназначались Лопсяку, схрумкали все овсяное печенье, а потом пичкали пленника пресным варевом из кукурузной муки и сушеной тапиоки. Без масла, соли или перца.
На прощание Кромасс чиркнул ножом Лопсяка по щеке. «Птичка» — такова была его личная метка для пленных, предназначенных на продажу. И вместе с тем метка на лице была испытанием на живучесть товара — глубокий порез не у каждого белого зарастет в антисанитарии влажных джунглей. Иного сведет в могилу от заражения крови или трофической язвы.
— Я не задержусь, солдат…
Кромасс, однако, задержался, вернулся через три месяца в сухой сезон. На Лопсяке не держались брюки, спирт с хинином давно был выпит, и малярии с ним не приключилось. Глубокая рана на лице зарубцевалась в белый шрам галочкой. Черные конвоиры поддерживали его с двух сторон, иначе бы он упал от слабости.
— Тавро на месте — мой товар, — похлопал Лопсяка по шее, похожей на цыплячью, Кромасс. — Жеребчик еще поскачет, если подкормить и выгулять.
По приказу капитана специально для Лопсяка в деревне, куда его отнесли на жердях, закололи козу. Сначала Кромасс отпаивал его еще теплой кровью животного, затем откармливал сырой печенкой и мясом, сначала свежим, потом вареным. Лопсяка рвало и поносило, от резей в животе он катался по земле, но через три дня твердо встал на ноги. По–французски он уже говорил бойко. Кромасс вел с ним долгие беседы с глазу на глаз.
— Что такое ваш колхоз?
— Это большая родня вместе с деревенскими соседями, которые работают совместно на своей земле.
— А богатым быстро можно стать на земле?
— Мой капитан, у нас полгода холода. Три месяца прохлады. Три месяца теплого лета. Урожай раз в году, это тут хоть по три за год снимай. У нас не до жиру, быть бы живу, но нам хватает. И еще черным от нас помощь перепадает.