– Сегодня… сидит на своем посту среди себе подобных. А при чем здесь он? Странно… И следователь спрашивал, знакомы ли они с Каримом?
– Вот как… А ты не знаешь? Знакомы, причем очень тесно! Я бы сказала – друзья.
– Да нет! Не может быть! Вы что-то путаете!
– Так твою налево! Да ты послушай… То, что Мишка Гиржель часто навещал здесь твою бабушку, то есть свою мать, факт! Оно понятно. И при сем всегда присутствовал Карим! Я не раз видела, как они обнимались у порога вашей квартиры, точно родные братья!
Я смотрела, как не на шутку разозлилась старушка, с каким упрямством настаивает на этой несуразности: мой отчим и отец – друзья, и готова была вскочить и уйти. Но, решив получить от нее максимум информации, делать этого не стала. Одно уже знала точно – не миновать мне разговора с отцом.
Странная игра тянулась уже около трех месяцев – я проходила мимо храма, лишь кося взглядом в сторону группки нищих, но в то же время зная наверняка, что за мной наблюдает бородатый мужик в рванине и с мятой цигаркой в зубах. Он ее не курил – жевал, изредка сплевывая на грязный асфальт. Картуз тогда, летом, ушанка сейчас покрывали голову, но из-под них во все стороны торчали смоляные кудри без единого седого волоска. Сейчас он был в доисторического вида дохе, туго перетянутой в талии ремнем. Пуговиц не было, виднелись голая шея и густо покрытая волосами грудь. Летом же, как я помнила, эта же рыжая доха служила ему сидушкой. Такие подробности я рассмотрела на фотографиях, которые просила сделать случайных прохожих. Пачка распечатанных снимков была доказательством нынешнего нищенского существования боевого офицера Гиржеля Михаила Леонидовича, моего биологического отца. Я делала вид, что не замечаю его, прекрасно понимая, что он знает, что каждый день хожу мимо этого храма не случайно. Да, однажды, не найдя этого нищего на месте, испытала панику. В тот день я стала осиротевшей вдруг Асей Гиржель, потерявшей родного папу. Проплакав ночь, утром почти бегом двинулась к храму. Издали увидев знакомую фигуру, разозлилась, вновь посчитав себя обманутой…
– Что молчишь? Перевариваешь? Ох, не нравится мне возвращение Карима… Где Лизка-Лизабет? Убила и сбежала? Следователь-то ее подозревает?
– Да не знаю я, кто у него в подозреваемых ходит! Мутный он, Фирсов. И хам! – вырвалось у меня с досадой, и тут же я подумала вновь, что версия о причастности к убийству Карима его жены имеет под собой почву. – Вы следователю рассказали о том, что отец и Карим знакомы?
– Нет. Потому как не спрашивал. Захочешь, сама расскажешь. Вдруг Мишка Карима жизни лишил? За какие-нибудь старые дела… Сама разбирайся! К отцу пойдешь? Опустился совсем… Виталий мой пытался с ним говорить, все-таки он Михаилу – в прошлом боевой командир. В дом наш отец твой вхож был… Бесполезно все! Правду говорят, со дна мало кто поднимается. И еще тебе скажу, детка, – узнай, каким образом Кариму в нашем доме квартиру удалось получить! Тут сплошь высокие чины, – Нина Андреевна усмехнулась. – А он приехал, вселился, а потом уж и вас с матерью привез. Какой год был… девяносто четвертый… Виталий как раз незадолго до этого в Чечню воевать отправился…
– Карим не воевал!
– Вот именно… а откуда твоего отца знал? Какая-то история произошла там, в Чечне. Виталий знал бы, мне рассказал. А он – молчок! Загадок много! Что Мишку с Каримом связывало? Вроде соперниками должны быть, так нет – братья… так их!
– Я пойду, Нина Андреевна. К Соне зайти еще хочу. – Я не стала высказывать свои сомнения в искренности ее сына.
– Не ходи, нет у них сейчас дома никого. Ох, что-то не ладится у нее с мужем. Как бы не до развода. Барковский еще месяц назад внуков в Раздольное забрал, они же с Валентиной там теперь постоянно живут, а в квартире молодые. Сам Марченко поздно возвращается, часто бухой в стельку. Ладно, что я как сплетница. Увижу Соньку, скажу, чтобы позвонила. Номер-то новый мне дашь? А то как-то набрала – а не существует такой!
– Телефон вытащили из кармана недавно, Нина Андреевна, записывайте.
– На-ка вот бумажку, запиши сама, в справочник потом внесу, не умею быстро. Мой номер есть у тебя?
– Да, у меня все номера в блокноте продублированы. Не первый раз мобильный теряю.
– Раззява… А вот еще… показалось вчера, что где-то около половины первого дверь входная тихо так щелкнула. Я к окну – спина удаляется, похожа на Карима! Наверное, он это был! Только какой-то… согбенный, да. Плечи опущены. Раньше-то вспомни – выправка как у военного! Но когда вернулся, не знаю. Спать и мне иногда нужно. Ладно, ступай. Михаилу привет. Пойдешь к нему? – вновь повторила она вопрос, а я подумала, что чего-то она недоговаривает, эта «чертова вдова».