Поругивая себя, что простоял неизвестно зачем, а теперь в трамвай не втиснешься, Михаил заспешил к остановке. Жена, прикидывал он по времени, должна еще быть дома. Соскучился, оказывается! Ну и… как ни говори, больше двух недель постился… Дочка, жалко, уже в яслях, а то бы сейчас так обрадовалась, так сладостно взвизгнула… Эх, а Степка как бы обрадовался, явись отец сейчас… Да что об этом?.. Пересекая привокзальную площадь, Михаил посмотрел туда, где стояли междугородные автобусы — с торца здания железнодорожного вокзала находился автовокзал. Оканчивался отпуск, через день уже ему на работу, за баранку… Тоже, оказывается, соскучился!..
Прибывший после дорог дальних и ближних люд, надеясь с ходу ухватить удачу, оседлать судьбу, толпился вокруг лотка с билетами лотереи «Спринт». Старый торговец счастьем, в берете, с длинными седыми волосами, с лицом неподвижным, как бы ощерившимся и так застывшим, монотонно и гортанно шаманил, хотя и без того не было отбоя от покупателей: «Не жалейте рубля. Рубль — не деньги… За рубль — машину…» Михаил тоже взял три билета на трешку, которую предлагал рыженькому. Все три — проигрышные.
Худо ли, бедно ли, не хуже других жил Михаил. Нормально. Было ясно: жена, дочь, падчерица — это его вторая семья. Первая — распалась, остался сын, Степка. По сыну тосковал, мучился, но не он, Михаил Луд, первый, не он последний разводится.
Жизнь катилась — как катилась!
И вдруг — вкатилась в большую лужу….
Михаил вошел в подъезд своего дома, вбежал на лестничную площадку, — настроение, понятно, было приподнятое — заглянул в почтовый ящик попутно. Письмо. Обыкновенный такой конвертик, с местным обратным адресом, но незнакомым. Открыл — бланк, повестка — срочный грозный вызов в кожвендиспансер.
Михаил не перепугался особо, не запаниковал: изумился больше. С той поры, как женат он на Татьяне, три года уж, слава богу, никаких таких особых грехов за ним не водилось. На родине возникал вариант, но… ничего не произошло — как теперь думалось, к счастью. Постоял, погадал и решил: скорее всего, Лариска во что-нибудь вляпалась, а на него свалила. И пошагал по ступенькам вверх, благодарный судьбе, что вовремя подоспел, а так попался бы этот конвертик Татьяне!.. Хотя чувство неспокойное в глубине где-то поселилось…
Не сказать чтобы днем очень уж перенервничал. Пива с другом Сашкой попили, о поездке рассказывал вполне весело… Но ночью приснился Михаилу странный сон. Бывало, снились кошмары, например, будто попал в аварию — шофер все-таки, понятно. А тут… Чепуха какая-то.
Приснилось, будто вцепилась ему в пятки пегая здоровая кошка. Он схватил ее, отбросил… Глядь, а вцепилась-то не кошка вовсе, а мышь. А кошка лишь ее в своих зубах держала. Проснулся Михаил, схватился за пятку — ничего, нормальная… Пошарил под одеялом, по простыне — пусто. А все кажется, была мышь…
С утра пораньше отправился в диспансер. И тут огорошили. Симпатичная, молодая женщина-врач — на руке колечко обручальное, как муж на такую работу отпускает?! — сухо спросила:
— Когда был у вас контакт с Верой Кулешовой?
Михаил даже зажмурился, и во тьме одно на уме завертелось: «Ни ф-фи-ига себе…» — такое охватило недоумение! Вера! Уверен был, если и есть безгрешный на свете человек, так это она, Вера! Застенчивая до потери речи, в мечтах вся… Да быть не может!
— Она указала вас…
Чушь полная! Он, Михаил, голову под топор готов положить, что у него ничего ни с кем, единственно — с Верой. В жене, Татьяне, уверен, да она и в абортарии недавно лежала, обнаружили бы. А с Верой у него совершенно случайно получилось! Как вышло… Черт его знает, как и вышло. Она работала библиотекаршей в автопарке. На вид девочка совсем — потом выяснилось, двадцать шесть ей уже было. Худышка, в очках. Михаил частенько заходил — книжку взять, журнал «За рулем» полистать. А в ту пору так его стала заедать тоска по сыну, который хоть и в том же городе живет, да не с ним. Тоска ест, а поделиться не с кем. Жене не будешь об этом говорить! Сашке разве, другу. У того своих забот по горло. Зашел как-то в библиотеку, Вера спросила, отчего, мол, хмурый. Всю печаль свою ей и выложил. А после разговоры о жизни его и тревогах всегдашними стали. Умела она слушать. И скоро Михаиловы горести, кажется, волновали ее больше, чем самого Михаила. Степку, не видя, полюбила: какой-нибудь пистолетик купит, передать просит, книжку… Оказался Михаил в гостях у Веры, в общежитии: комнатка на двоих, ветки кленовые подсохшие на столе, из-за шкафа и зеркала торчат, кукла на подоконнике… Праздник, что ли, какой-то был? А, институт она окончила заочный…