— Ты водишь меня в лучшие места, Тэйлор, — сказала Сьюзи. — Надеюсь, я успею выстрелить во-время.
— Полагаю, это место еще не успело заслужить свою репутацию, — сказал я.
— Это никогда не поздно. У меня желание перестрелять здесь всех из принципа.
— Как всегда, Сьюзи.
— Точно.
По мере нашего приближения к стойке люди расходились, освобождая нам место. В подобной обстановке это было настоящим комплиментом. Я хлопнул ладонью по стойке, чтобы привлечь внимание персонала, и что-то мелкое, темное и извивающееся пробежало по моей руке. Я не закричал, но был близок к этому. Кто-то дальше по стойке поймал эту штуку и съел. За стойкой были мужчина и женщина, разливавшие вино в дешевые оловянные кружки и чашки. Мужчина для этого времени был высок добрых пяти футов и семи-восьми дюймов, и одет в грубую тунику, такую грязную, что ее первоначальный цвет не угадывался. У него было длинное бледное лицо, с черными, как смоль, волосами и густой бородой, хмурыми глазами, разделенными орлиным носом с раздувающимися ноздрями, и угрюмым ртом. Женщина рядом с ним была не выше пяти футов, но восполняла недостаток роста непрерывно излучаемой концентрированной враждебностью, даруемой всем до единого. Ее темно-русые волосы были собраны в два выступающих рожка при помощи некоторого количества глины, а лицо походило на задницу бульдога. Ее грязная туника с успехом скрывала любые женские чары, которые, у нее, возможно, имелись. Они вдвоем разливают выпивку, раздают ее, собирают деньги и громко отказываются давать сдачу. Время от времени они бьют людей большими деревянными дубинами, которые держат под стойкой. Не всегда было понятно, почему, но в подобном месте не вызывало сомнений, что жертвы заслужили не только это, а, наверняка, значительно большего. Пара упрямо игнорировала мои попытки привлечь их внимание, пока Сьюзи не разрядила дробовик в бутылки позади бара — один из ее любимых способов привлечения внимания. Клиентура вокруг нас отодвинулась еще дальше, некоторые из них громко сетовали, что их часы опаздывают, а им, на самом деле, пора домой. Мужчина и женщина за стойкой, ссутулившись, неохотно подошли к нам. Он выглядел еще более угрюмым, а она — еще более злобной.
— Вряд ли есть способ заставить вас заплатить за ущерб? — сказал мужчина.
— В аду нет надежды, — бодро заявил я.
Он мрачно фыркнул, как будто ничего другого и не ожидал. — Я — Марселлус. А это — моя жена, Ливия. Мы держим этот бар, за наши грехи. Кто вы, и что вам нужно?
— Я — Джон Тэйлор, а это — Сьюзи Стрелок…
— О, мы услышали о вас, — подхватила Ливия. — Нарушители спокойствия. Чужаки. Варвары без понятия о надлежащем поведении. — Она громко фыркнула, очень походя на мужа. — К сожалению, кажется, что вы также очень сильны и потому — опасны, из-за ваших грязных и неожиданных методов, а значит, мы вынуждены быть с вами вежливы. Видите — я вам улыбаюсь. Это — моя вежливая улыбка.
Больше это походило на крысу, попавшую в ловушку. Я посмотрел на Марселлуса. Его улыбка была не намного удачнее. Было чувство, что с такой женой, как Ливия, у него не было должной практики.
— Вас можно поздравить, — сказал он уныло. — Она не улыбается кому попало, знаете ли.
— Заткнись, Марселлус, я разговариваю.
— Да, дорогая.
— Полагаю, вам требуется напиток за счет заведения? — сказала Ливия тоном, обычно связанным с обвинением кого-либо в надругательстве над трупами. — Марселлус, две чашки хорошего вина.
— Да, дорогая.
Он тщательно вылил две весьма маленьких мерки красного вина в оловянные чашки, которые, похоже, делал кто-то изрядно пьяный. Или, по крайней мере, в очень плохом настроении. Сьюзи и я попробовали вино, а после скривили губы с одинаковой гримасой отвращения. Возможно, мне в жизни доводилось пробовать что-то похуже, но меня бы пришлось пытать, чтобы я сказал, когда.
Это походило на уксус, в который помочились, только не такое приятное.
— И это — хорошее? — спросила Сьюзи.
— Конечно, — ответила Ливия. — Это — то, что мы пьем сами.
Это многое объясняет, подумал я, но на этот раз имело смысл не говорить этого вслух. — Это ваш бар? — спросил я.
— Отчасти, — сказал Марселлус. — Место принадлежит одной старой ведьме, мы только управляем им для нее. Мы — рабы, связанные с этим баром законом и магией до конца наших дней. Мы хорошо работаем, потому что нас принуждают чары, но в редкие свободные моменты мы мечтаем сбежать и отомстить.