- Смотрю, значит, а один кобель подбежал к кустам и свои дела сделал. Так этот Вавил...ах-х-ха-ха!!! - Нюрка смахнула набежавшие от смеха слёзы, - так он взял пакет полиэтиленовый, и те какашки в пакет собрал, и в мусорку понёс!
Нюрка, выдав такую «бомбу», победно смотрела на своих товарок - каков гусь в их дворе поселился, дерьмо за собаками подбирает.
- Ну, ясно теперь, отчего он бобылюет, какая приличная баба с ним жить станет. Дерьмоподниматель... - двор снова огласился пронзительным хохотом.
- Ой, бабоньки, ладно, побегу я, - подхватилась одна из них. - Мой-то сегодня точно на бровях приползёт. Надо успеть борща сварить, да «мерзавчика» купить, на опохмелок. Он у меня, непохмелёный, ух, и зверь, - любовно добавила собравшаяся уходить соседка.
- Да чего ты нам тут америки открываешь, - снова захохотала Нюрка. - Нешто никто не заметил твоей «фары», после крестин-то, Лёшкиных.
Радуясь полученному заряду бодрости, женщины одна за другой потянулись к своим подъездам и повседневным неотложным делам, оставив ветру заботу о горах наплёванной шелухи.
На тот демарш «доброжелателей» Смурной Вавил отреагировал не по-людски: разбил третью клумбу, а на двух порушенных по новой посадил всё те же анютины глазки. Тут уже зароптали и мужики - точно, нехристь, в Писании-то как сказано: тебя по левой, а ты - правую подставляй. Ему клумбы разворошили, нет бы, утихомириться, жить, как все, не высовываться, так он, вот чего выкинул!..
... Выкинул, так выкинул Вавил к светлому празднику Пасхи - соорудил во дворе детские качели, и не какие-нибудь, а в виде лошадок: поперёк большого бревна, испокон лежавшего почти в центре двора, положил широкую, хорошо оструганную доску, а к сидушкам приладил спинки в виде лошадиных голов. Где и когда он вытачивал лошадок, по традиции никто не знал. Но видно было - для малышни старался, потому как, низенькая и аккуратная качель получилась. И сейчас он проделывал водоотводные канавки, чтобы посуху можно было добраться до этого нечаянного аттракциона.
Внемля перезвону колоколов, обитатели дома, препоясанные разномастными корзинами и авоськами с куличами, разноцветными яйцами и прочей снедью потянулись к церкви, получить благословение ко вкушению пасхальных яств. Первой из подъезда на освобождённую Вавилом от вешней воды дорожку ступила дородная дама из двадцать шестой квартиры, невзирая на тёплую погоду увешанная чернобурками. Манерно отставив кисть, она прошла мимо Вавила, гордо потряхивая всеми тремя подбородками. Глянув свысока на фигуру, склонившуюся с лопатой около бодро бегущего ручья, она презрительно фыркнула:
- Хоть сегодня можно Бога не гневить, грех сегодня работать! И отойдя немного, но так, чтобы её было слышно, обронила: - Вот же, нехристь!
Соседи, кто молча, кто с ироничной репликой «честь труду!» проходили мимо Смурного Вавила. Иные, не стесняясь, демонстративно бросали на подсохший асфальт окурки или прочий мелкий мусор, а то и пивные бутылки, издевательски делая замечание: «... плохо работаешь, вон, мусора сколько оставил!..» Нинка, догоняя товарок, пробегая мимо, тоже не осталась равнодушной:
- Слышь, чучело! Сегодня Пасха, ты бы лучше в церковь сходил, грехи отмолил. А то всё роешься в земле, как червяк. Лба не перекрестишь. В доме, поди, ни кулича, ни яичка крашеного! Тьфу, нехристь!
Смурной Вавил никак не реагировал на подобные выпады. Ни в будни, ни в праздники, которые никак не выделял, к коллективному бессознательному он не присоединялся. Никто не видел его не то что пьяным, а и просто выпившим. К частым в летнее время уличным застольям соседских мужиков не присоединялся, да и кто бы его позвал, такого! Только когда смеркается, выйдет со своим замызганным мешком, соберет пустые бутылки да на следующий день сдаст их в единственном пункте приема стеклотары. И жестяные баночки тоже служили источником его доходов, их он терпеливо и аккуратно сдавливал и складывал всё в тот же мешок. На вырученные деньги покупал своим четвероногим харч, тот, что был по карману.
Не простить такое поведение Вавилу двор просто счёл своим долгом.
Шум, музыка, пьяные выкрики слышались в этот день далеко за полночь. Соседи переходили из квартиры в квартиру друг к другу в гости, горланя песни, расцеловываясь и кроша куличи.
- Воистину воскрес!... Ах-ха-ха, Петровна, мать твою!.. Ну и самогон получился, язви тя! Ну, будем!..
- Ой, кума, заходи! Христос вос-с-с-кресе! Ик, ик... дай запить, куманёк, яйцо штой-то в горле застряло!..
- Ах-ха-ха-а-а! Дык, ты шо попало в рот-то не тяни, гы-гы-гы!.. кильдым тебе по сваям!..
Смурной Вавил в этот вечер на сбор бутылок не пошел, не хотел мешать веселью людей. Выпустив Хватая и Бобика, прикорнул на своем видавшем виды диванчике.