Ему на руку, что Стас останется в деревне, а мне нет.
Я цинична и эгоистична. И всегда такой была. Увы… Но меня не переделаешь.
Глава 19
Будит подёргивание за ногу. Лягаюсь в ответ.
— Дамочка! — грубый мужской голос.
Поднимаюсь, продираю глаза.
Ох, бляха!
Я умудрилась уснуть под тем самым навесом, где пряталась от дождя. Вытаскиваю пучок травы из-за шиворота, щекочет.
На меня смотрят трое бородатых мужиков, которые пришли выгнать лошадей на пастбище. Среди них староста.
— Что вы здесь потеряли? — недружелюбно.
— Пряталась от дождя, — встаю и стряхиваю с себя траву.
— А что вы ночью здесь делали?
— Гуляла. Нельзя?
— В грозу? — сомневается в правдивости моего ответа.
— Люблю, знаете ли, под дождём… Мысли очищаются. Помыслы хорошие появляются, — хлопаю себя по карманам.
Телефон на месте.
— Чистые помыслы — это по-божески, — одобрительно кивает.
— Да… Я пойду. С добрым утром, кстати!
— И вам всего доброго.
Отхожу на несколько метров.
— Извините, а не подскажете, где вашу внучку Дарью можно найти? — разворачиваюсь к нему.
— Так дома. Молится.
— Ну, да… Чем же ещё…
Грехи-то отмаливать теперь усиленно надо.
Трава мокрая, а по дорожке лужи, которые хлюпают под ногами. Вокруг стойкий запах луговых трав и цветов, кружащий голову.
Солнце искрится в капельках воды на листьях миллионами бриллиантов. Приходится зажмуриться, чтобы не ослепнуть от этой утренней красоты.
Вдыхаю полной грудью звенящий чистотой воздух. В траве чирикают птицы.
Куплю, наверное, себе где-нибудь дом в селе и буду туда летом в отпуск приезжать. А может, вообще перееду…
В каждом дворе деревни люди заняты своими делами. Никто почти на меня внимания не обращает.
Дохожу до дома, в котором живёт Дарья.
Нельзя никогда тянуть с решением что-то изменить в своей жизни, потом появляются сомнения и нерешительность. Если надумал — делай сразу, не откладывай. Вот я и не собираюсь. У меня есть весомые доказательства для давления на эту девицу, и я по привычке не собираюсь тянуть с реализацией своих замыслов. У меня нет времени, Воронина надо отсюда к специалистам вывозить. Лечить, так сказать, и душу, и тело. Точнее голову. Чёрт знает, что у него теперь в ней будет твориться.
— Тьфу-тьфу-тьфу, — через плечо.
Нельзя у них нечисть вспоминать, чтоб не притянуть.
Антипова, ты превращаешься в суеверную старуху. Скоро веник в доме будешь ручкой вниз ставить, чтобы деньги водились, и свято верить в это, а не в то, что для того, чтоб они были, надо ишачить.
Стучусь в дверь. Ко мне выбегает голожопый мальчишка лет пяти в одной рубашке. Волосики белые. Улыбается и грызёт сушку. Следом выходит женщина. Лет пятьдесят на вид. Но здесь сложно судить по виду, какого они возраста. Тяжёлая работа, частые роды и не меньше пяти детей в каждой семье вносят свои коррективы.
— Вам кого? — тоже не в восторге, что я пришла.
Они все такие, не любят чужих, так что мы привыкли за время проведённое здесь.
— Здравствуйте! Дарью можно?
— А зачем вам Дарья? — спускается с порога и начинает меня оттеснять к калитке.
А у неё есть чем. Дочь формами в мать пошла.
— Поговорить надо, — встаю в позу, с вызовом глядя на неё.
Испугать меня решила? Не на ту нарвалась. Я и не таких ломала.
— Не об Андрее ли случайно? Шла б ты отсюда. И вообще езжайте восвояси. Нечего тут перед нашими мужиками хвостами мести, шалавы московские. Вам тут не рады.
Вот так поворот.
— Думаешь, я не знаю, что ты хочешь жениха у нашей Дарьи увести? Да все знают. Прицепилась к нему как пиявка. А он дурачок и ведётся. Но ничего… Недолго осталось. Свадьба на следующей неделе.
— В смысле — на следующей? В августе же, — шокирует своими словами.
— А мы посоветовались и решили, что нечего тянуть.
— Хм… Ясно. Ну, посмотрим! — ухожу, громко хлопнув калиткой.
Решили они! Хрен вам, понятно?!
Отправляюсь в сторону дома Митрофана.
Если Воронин в этом участвовал, то я его сейчас просто придушу. Не позволю дуру из меня делать и каким-то хабалкам мне указывать, где быть или куда ехать.
На пороге на солнышке развалилась кверху пузом собака.
— Не сваливай никуда, со мной пойдёшь, — приказываю ей.
Лупает на меня глазками и виляет хвостиком.
В сенях всё тот же запах сушёных трав. Только сейчас он мне до тошноты противен. Спалила бы всё к чёртовой матери.
Стучусь и, не дождавшись, вхожу в хату.