Я нашептывал сказки про далекие страны Я хотел тебе сделать хоть немного приятно Я тебе обещал что вернусь через месяц Хотя знал что уже не приеду обратно.
Как мы делаем больно Тем кому дарим небо И за сладкие речи Нам придётся стыдиться И в груди моей клетка А в ней вместо сердца Бьется крылья ломая
Эта бедная птица.
Я пил сладкие вина чтобы смыть эту горечь Забывал все что было начинал все сначала Но на мягких постелях не узнал я покоя Потому что во сне эта птица кричала.
В странном месте где тени снова встретят друг друга После долгой дороги после жизни постылой Одного попрошу я у доброго Бога Чтобы бедная птица Меня простила
Как мы делаем больно Тем кому дарим небо И за сладкие речи Нам придётся стыдиться И в груди моей клетка А в ней вместо сердца Бьется крылья ломая
Эта бедная птица»…
Под спокойный, низкий голос Вячеслава Бутусова, он задремал, прислонившись виском к стеклу. Чувство неизвестности, терзавшее его с момента прилёта, на время отступило, позволив немного расслабиться.
Проснулся как от толчка. Автобус резво подпрыгнул на подвернувшейся случайно кочке, от чего Алексей слегка приложился головой о раму окна, помянув не добрым словом всех коммунальщиков, особо выделив тех, кто занимался ремонтом дорожного покрытия. Сев прямо и устроившись поудобнее, Волков стал рассматривать пролетавший мимо пейзаж.
Здесь оказалось красиво. И не так промозгло и холодно, как на Урале, пусть даже влажность в Краснодарском крае была повышенной. Приятные, ухоженные домики, в основном ровные дороги… По сравнению с родным городом, можно сказать, что вот она — цивилизация.
Усмехнувшись, вытащил сумку и открыл её. На самом верху лежала маленькая игрушка, смешной зелёного цвета дракончик, с улыбающейся мордочкой. Перед поездкой в аэропорт, Лёша случайно забрёл в магазин детских товаров «Маленькая страна». Среди прочего, нашёл вот такую вот игрушку. Он не мог точно сказать, даже самому себе, зачем собственно купил это нечто, но дракончик привлёк внимание и уйти без него не получилось.
Взяв его в руки, начал поглаживать большим пальцем мягкий ворс на носу живности. А мысли все витали вокруг предстоящего разговора. Честно говоря, Алексей мысленно не раз обыгрывал ситуацию. Он представлял её себе во множестве вариаций, даже продумал то, что будет говорить и как. Только все заготовленные слова казались излишне шаблонными, обычными и до тошноты банальными. Но других, к сожалению, не было.
Мимо промелькнула табличка, с названием населенного пункта. Так как ехали не особо быстро, Волков успел прочитать название: «Павловская». Осталось не так уж много.
Автобус свернул в сторону, проехал среди частных домов и остановился возле небольшого, одноэтажного здания, с надписью «Автостанция». Прихватив сумку, он вышел на улицу. Постояв немного, огляделся вокруг. В такое время жителей видно не было. Зато недалеко от стоянки автобуса виднелся ряд машин такси, явно ожидающих пассажиров. Убрав игрушку на место, Алексей направился в их сторону, доставая из кармана куртки записку с адресом.
Подойдя к крайней, светло-зелёной машине марки «Lada Kalina». Её водитель сидел, прикрыв глаза и сложив руки на груди, но моментально встрепенулся, стоило слегка постучать по крыше.
— Куда едем? — это был мужчина средних лет, с угрюмым выражением лица и усталым взглядом. Складывалось такое ощущение, что ему в принципе всё равно, что, где и как, лишь бы денег заплатили.
— Гришанова, дом двадцать три, — просто ответил Алексей, сев на сиденье рядом с водителем.
— Угу, — откликнулся мужчина и завёл двигатель. — Сотка.
— Без разницы, — пожал плечами Волков. — Только побыстрее.
— Как скажете. Желание клиента для нас закон, — усмехнулся водитель и нажал на газ. Машина резко рванула с места, заставив Алексея чертыхнуться от неожиданности. Но особо не возражал, против такого темпа движения.
Нужная улица оказалась ближе к центру города. Пятиэтажных домов здесь было немного, так, небольшой островок. Такси остановилось возле дома с нужной цифрой. Расплатившись с водителем, Алексей вышел и направился в сторону подъезда, возле которого на скамейке сидел пожилой мужчина, скорее даже дедушка, опираясь на трость.
Старик что-то рассматривал, пожёвывая кончик усов. Его лицо выражало крайнюю степень задумчивости, и если бы была возможность, то Лёша не стал бы его тревожить. Но на дверях подъездов не было цифр, и определить который ему нужен самостоятельно не получалось.
— Простите, могу я спросить? — крайне вежливо поинтересовался Волков, остановившись напротив деда. Тот вопросительно на него посмотрел. — Вы не подскажете, где здесь квартира шестнадцать?
Пожилой мужчина какое-то время молчал, потом спросил:
— Тебе зачем?
— У меня личное дело, — сухо ответил Алексей, машинально сжав кулаки.
— Личное, говоришь? — переспросил старик и вздохнул. — Неужто ты и есть тот самый дурак, что ей боль причинил?
— Кому ей?
— Юльке, кому ж ещё, — дед поднялся со скамейки, опираясь на трость. — Иннокентий Иоаннович Михеенко. Старожил данного дома, в общем, и подъезда в целом. И будь я моложе, то отвесил бы тебе таких люлей, прости меня господи.
— Я вас не п…
— Эт я вас, молодёжь, не понимаю. Взял обидел её и только сейчас заявиться надумал. Мне то что, я и так знал, что она тебя, обалдуя, любит… Сашку только жалко, — вздохнув, Иннокентий Иоаннович подошёл к двери подъезда и открыл её своим ключом. — Заходи. Сначала со мной поговоришь, а потом уже к ней пойдёшь. Негоже беременных так рано будить.
— Я не…
— Идём, говорю! — прикрикнул на него старик. — Расскажу тебе, как она сейчас. Вам всяко не до таких разговоров будет. Да может научу тебя чему-нибудь полезному, окромя как кобелировать направо и налево.
Волков сдался. То, что дед говорит про Юлю он понял сразу. Но совершенно не представлял, чем тут мог помочь этот Иннокентий Иоаннович. Хотя и было ему безумно интересно узнать, что это за Саша такой и почему его должно быть жалко. Терять её снова Волков определённо был ненамерен. Хватит, в конце концов, пока он не попытается всё исправить, никто не должен претендовать на эту девушку.
Отвесив себе мысленный подзатыльник за такие размышления, Алексей покорно зашёл в подъезд следом за довольно бодреньким дедулей.
20
Нам всегда кажется, что нас любят за то, что мы хороши.
А не догадываемся, что любят нас от того, что хороши те, кто нас любят.
25 ноября 20ХХ года
Юлия
Беременность не изменила во мне только одного — привычку спать в выходные до обеда. Даже адаптация организма к новому часовому поясу не смогла ничего сделать. Поэтому, когда я сладко потянулась, широко зевнула и смогла протереть глаза, часы на стене упорно показывали полпервого.
Ещё раз потянувшись, неспешно села, положив ладони на живот, и с минуту просто прислушивалась к тому, что происходило внутри него, тихо мурлыкая незатейливую мелодию. Не знаю, когда подобный ритуал вошёл у меня в привычку, но это казалось правильным и необходимым.
Спустив ноги на пол, поправила сползшую лямку пижамного топа и осторожно поднялась, удерживая равновесие. Сунув босые ноги в мягкие, пушистые тапочки, направилась в ванную, зевая и пытаясь распутать пальцами пряди волос, за ночь превратившиеся в настоящее воронье гнездо.
Почистив зубы и сполоснув лицо тёплой водой, расчесала изрядно отросшие волосы и собрала их сзади в простой хвост. Отметив, что сегодня выгляжу вполне так ничего, пусть и несколько уставшей, прошла на кухню. Включив чайник, вытащила оставшийся со вчерашнего дня салат.
Мятный чай и лёгкий завтрак убедили в том, что день очень даже не плох. Ну и что, что проведу его дома и в гордом одиночестве? Зато завтра можно будет Ваньке нервы потрепать и по магазинам пройтись. Составив посуду в раковину, прихватила с собой свежезаваренный чай и корзинку с зефиром и вернулась в комнату, устроившись на закинутом покрывалом диване. Включив телевизор, настроилась на отдых не только тела с душой, но и мозгов. В конечном счёте, думать о проблемах постоянно это никаких нервов не хватит.