– Ты – лучшая и худшая, Хеди. Ты – очень желанное наказание, – шепнул он ей на ухо.
Фриц рассматривал ее накрашенные красным лаком ногти, ноги в темных шелковых чулках… он представил себе ее нижнее белье. Она, несомненно, была настоящей женщиной. Ее женственность, ее ум и то странное влияние, которое она оказывала на него, держали его в подчинении, он видел в ней недосягаемость и в то же время мягкость. Впрочем, Фриц сохранял бдительность, его тревожил легкомысленный взгляд Хеди на некоторые стороны их связи и на то, как ее красота провоцирует других людей, независимо от их пола.
Он уже знал, что слабостью Хеди было стремление проявлять свою женскую сущность в глазах любого мужчины. К тому же она была по-своему могущественна, и, вероятно, это сподвигло ее побывать в постелях многочисленных любовников; видимо, ей требовалось чувствовать себя более женственной с помощью соблазнения. Похоже, Хеди наслаждалась тем, что смогла справиться с Фрицем, зная, что он такой непокорный. Вспыхнувшая между ними страсть привела их к долгим занятиям любовью в спальнях, где они давали волю своим самым сокровенным желаниям и фантазиям, без предубеждений и ограничений.
Хеди открывала для себя привилегии, удовольствие от путешествий на частных самолетах, поездок на дорогих автомобилях с водителями, использования президентских апартаментов в отелях высшего класса и лучших столиков в самых роскошных ресторанах. Не менее важными были наличные и чековая книжка в ее сумочке, что давало доступ буквально ко всему, чего она желала.
Ее раздражал только постоянный надзор телохранителей, которые, по мнению Фрица, были необходимы. Обладание такими деньгами и публичность подразумевали необходимость терпеть эти неудобства – мелочь по сравнению с тем, чем можно было наслаждаться.
Она наблюдала за тем, как муж ведет себя с другими женщинами, ведь он был прирожденным соблазнителем. Подобное отношение вызывало озабоченность, и она, случалось, чувствовала себя оскорбленной, когда он неприкрыто проявлял свою галантность в ее присутствии. А Фрицу нравилось выставлять себя напоказ перед Хеди, и при этом он открыто льстил другим женщинам.
Вместе они были уже год, пережили приятные, интересные и радостные ситуации, у них возникла взаимная привязанность, они разделяли сумасбродные переживания, поддерживали друг друга, несмотря на трудности, и, что немаловажно для обоих, сохраняли неконтролируемую страсть.
Фриц часто совмещал бизнес и развлечения, встречался с членами королевской семьи и аристократами. Хеди это нравилось, но ей было крайне некомфортно из-за отсутствия уединения. Как только она выходила из своих покоев, за ней постоянно следовала ее свита, иногда проявлявшая избыточное внимание. Ей не требовалось, чтобы перед ней распахивали двери или открывали окна, когда она входит в любую комнату, отодвигали стулья, чтобы она могла сесть, или подавали ей все, что она пытается взять. Она захотела обсудить это ночью с Фрицем и решила воспользоваться для этого своими чарами. Вероятно, какие-то дополнительные занятия или продолжение учебы помогут ей обрести чуть больше свободы, в которой она нуждалась. Математика была ее пристанищем, ее игрой: она с восторгом бредила цифрами и знаками, которые блуждали и соединялись в ее сознании, хотя и не воплощались в тетрадях.
В Праге они забронировали в отеле один общий номер, в отличие от других путешествий, в которых использовали соседние апартаменты. Она слышала голос Фрица, говорившего по телефону в гостиной, пока медленно расчесывала волосы перед огромным зеркалом; изображение отражало ее загадочный взгляд, ее гладкую кожу, ее идеальную позу.
Фриц вошел в спальню. Почти неслышно он сел в кресло со стаканом виски в руке и зажженной сигарой во рту. Молча наблюдал за ней: на Хеди была короткая комбинация, не скрывавшая форм ее тела, при этом бедра соблазнительно выглядывали из-под ткани. Он восторгался, видя, как она расхаживает взад-вперед по комнате, скользя, как фея, почти воспаряя, в движении, которое завораживало его странным образом; от нее исходила постоянная и необыкновенная чувственность. Он ломал себе голову, пытаясь понять, что же так привязало его к этой женщине, почему он дал слабину? Ведь у него были и другие красавицы, тоже умные; но она – особенная, и то, как определенные качества сочетались в Хеди, делало ее почти равной ему. Если бы она была мужчиной, у Фрица появился бы сильный конкурент, а ведь такого найти очень трудно.
Хеди остановилась и замерла перед зеркалом, почувствовав устремленный на нее взгляд Фрица. А он пребывал словно в трансе, погруженный в свои мысли.