Мы уложили детей и застыли друг напротив друга в коридоре на втором этаже.
— Ален…
— Дим…
Начали одновременно и осеклись, нервно переминаясь с ноги на ногу.
— Ты что-то хотел сказать? — Алена взглянула с надеждой. И хитринкой. Лиса. Уступила мне начать.
— Ты нужна мне. Я очень тебя люблю. Ален, очень. Ты лучшее, что случилось со мной в жизни. Мы все такие воспитанные, образованные, в Гарварде и Кэмбридже учившиеся — полные моральные ничтожества. И я в том числе. Прости меня. Я помню, что обещал оставить тебя, но я не могу. Позволь быть рядом. На любых условиях. На все согласен.
— Ты тоже прости, Дим.
— За что? — не понимающе спросил.
— За то, что не такая уж идеальная. Далеко не такая, Дим. Я ведь скучала по тебе. С ума сходила от тоски. Давно сказать хотела, но не могла переступить через гордость. Ждала, что ты снова начнешь просить прощения, а я милостиво соглашусь. Да, вот такая я сучка.
— Ты моя сучка, — привлек к себе, впечатываясь в нее бедрами. Нужна она мне, вся, без остатка. Душой и телом. А мое тело сейчас очень ныло. Хотело, стремилось к ней. — Я люблю тебя именно такой, — поцеловал легко, сдерживая страстную ярость внутри. Или не нужно сдерживаться? Алена задрожала, плотнее прижалась, крутанула бедрами, распаляя меня. Хочет, тоже хочет, девочка моя.
— Подожди, — ловила ртом воздух, зацелованная, возбужденная, — я с Ирой встречалась.
Я напрягся. Ладонями в стену уперся, в которую Алена вжалась. Слышать об этой мрази не хочу.
— Вы не спали. Она рассказала, как все было.
Воздух со свистом вылетел из легких. Меня терзали сомнения. Все это время убивали знанием, что изменил Алене. Не по своему желанию, но от этого не легче. Я не могу, не хочу и не буду изменять своей любимой женщине. Своей будущей жене. Очень надеюсь, что Алена все же ей станет.
— Слава богу, — честно признался. — Я капец как переживал. — Да, я не робот, и мне было очень страшно все это время. Страшно, что больше никогда не посмотрит на меня вот так, как сейчас смотрела.
— Дим, я еще сказать хотела, что мне все равно. Я много думала и поняла, что для меня это неважно. Я верю в твою любовь. Верю…
Я подхватил Алену под бедра и впечатал в стену, пахом пробивая все преграды. Нехитрые, естественно. Алена была легко одета: домашнее платье и белье.
— Слишком хочу тебя, — рвано шепнул и сдвинул полоску трусиков. Не до прелюдий.
— Я тоже, — нетерпеливо бросила Алена и, расстегнув ремень, обхватила тонкими пальцами напряженный член.
— Не дрочи, милая, — сипло сглотнул, предчувствия скорый оргазм. Не выдержу сладкой муки. А я ведь даже не вошел еще. — Ммм, — простонал, когда сама направила головку к влажному входу, и рванул вперед, вставляя до упора.
— Да-а-а, — протяжно простонала Алена. Я зажал рот рукой, заглушая жаркие стоны, вбиваясь жестко, в бешеном темпе. Нам обоим нужно кончить. Потом еще пару раз. Дальше уже разберемся.
— Не могу терпеть, — прошипел сквозь зубы, заполняя ее спермой: у меня много накопилось. Большим пальцем клитор натирал, чтобы успела вместе со мной. Аленка сжала горячими стенками член, продлевая мое удовольствие. Я чувствовал, как они сокращались, встречая оргазм. Успела. Вместе финишировали.
— Давай переберемся в спальню, — перехватил и направился в нашу комнату. Это наш дом и больше не допущу, чтобы что-то встало между нами. Особенно мои косяки. Без них вообще вряд ли выйдет. Но я буду стараться говорить прежде, чем делать выводы. Дебильные, по большей части.
— Дима, — Алена после того, как выжила меня до состояния лимона, села в постели, — я хотела поговорить насчет акций.
— Сейчас? — устало потянулся и забросил еще одну подушку за спину.
— Я не хочу с этим всем связываться. Я отдам акции тебе, но мне нужна половина их стоимости. Я отдам их Ире. Это будет честно и… окончательно.
Я задумался. Алена права. Нужно освободиться. Обоим. Тогда будем счастливы, полностью отпустив прошлое. Всех призраков, что витали над нами. «Теско» тоже к ним относилась. А Ирка… Я так зол на нее, что хотел бы с голой жопой оставить, но в их дела не полезу. Если Алена считала, что так будет правильно, пускай.
— Спи, родная. Я все решу.
Глава 57
Дима
В пятницу утром, как и было назначено, в «Теско» состоялось заседание крупных акционеров. Среди них был и Разин. Разье, мать его! Отец тоже прибыл. У нас с ним поровну акций — по пятнадцать процентов. Свои я собирался продать. Алена придерживалась того же решения. Сегодня мы объявим об этом. Пора окончательно развязаться с прошлым и жить тем, что реально дорого. Жизнь одна, не стоит тратить ее на дело, которое не любишь и людей, которые этого недостойны. Я буду следить за здоровьем родителя, помогать и поддерживать — это моя сыновья обязанность, — но исключительно издалека.
— Доброе утро, дамы и господа, — открывал собрание отец. Он до сих пор был председателем совета акционеров. — На повестке заседании вопрос о правопреемник Германа Савицкого, — перевел взгляд на Алену, холодный, но без неприязни. Неужели пытался сгладить первое впечатление? Не выйдет. — Алена Владимировна Романова, наследница Германа Львовича. Теперь она будет председательствовать в совете или может выбрать представителя для этих целей. Все зависит от решения госпожи Романовой.
— Доброе утро, господа, — Алена по-деловому улыбнулась. — Александр Андреевич, — на отца прямо посмотрела, — мне не нужен представитель. Я планирую продать свой пакет акций. Переговоры буду вести через Дмитрия Александровича Небесного, — и на меня бросила теплый взгляд.
— Я в свою очередь, — тоже взял слово, — планирую выйти из бизнеса. Рассмотрю предложения, — посмотрел на Разина, сидевшего с хищной задумчивой улыбкой, — уважаемых акционеров, потом уже обращусь к фондовому рынку.
— Ты с ума сошел! — прогремел отец, нарушая ошеломленную тишину.
— Я думаю, — выдержал эффектную паузу, — заседание можно закрыть. Всем нужно обдумать новые вводные. Благодарю дамы и господа.
Я проводил Алену и вернулся к себе в кабинет. Отец уже там. Ждал с перекошенным лицом.
— Да как ты смеешь! — ударил кулаком по столу. — Это моя компания! Мои акции! А ты мой сын! Будешь делать, что я скажу!
Я сложил руки на груди. Что еще?
— Ты немедленно берешь контроль над акциями своей пигалицы, пока стервятники не налетели.
— Я думаю, тебе пора домой, папа. В понедельник у тебя обследование в неврологическом центре.
— Что ты сказал?! В психушку упечь меня хочешь?! Не выйдет! Где твоя мать. Я ей устрою! Совсем распустила тебя!
— Что ты сказал? — ошеломленно нахмурился. — Что?
Отец замер, с трудом вдохнул, головой мотнул пару раз.
— Ничего, — отрезал грубо. — Я не позволю ни тебе, ни твоей девке разрушить мою компанию. Так и знай!
Я с муторным чувством провожал его спину. Отца увез его личный водитель. Мне не понравился наш разговор. Это и понятно, но было что-то еще: это упоминание мамы и угроза. Это ведь была угроза? Неужели действительно повредился умом? Если бы просто грозил убить меня, принял бы как вздорность характера. Но этот взгляд… Я помнил его. Он из прошлого. Он на мать так смотрел: с такой безумной собственнической ненавистью. Только не понимаю, за что? Возможно, специально делал все, чтобы ей было больно. А когда постоянно больно, жить не хочется…
Я набрал главного врача научного центра неврологии. Нужно уточнить детали. Вероятно же, что отец не захочет проходить обследование по своей воле, но оставить все как есть нельзя. Мне сказали, что если вовремя начать лечение, можно замедлить болезнь. Может быть, тогда задам вопрос, терзавший всю сознательную жизнь, и который намеренно задвинул в самую глубь сознания: почему? Почему мама это сделала? Сейчас я хочу знать!
Днем мне позвонил Разин. Пригласил на обед. Я ожидал, что первым захочет заполучить контрольный пакет. И я даже готов продать, но с условием.
— Изображать радость встречи не будем, — произнес, присаживаясь за столик. Разин ждал меня в «Рыбы нет». — Не нужно, — не стал брать меню, — я его наизусть знаю. Рибай прайм средней прожарки, картофель и салат с языком.