- Ты знаешь, помочь, конечно, можно. Но ведь кажется твой папа защищает Вернона, пока ты здесь?
- Да он и не передумает. Ты не знаешь моего папу. Он благородный, он благодарный. Хотя, конечно, лучше бы Вернону получить другую поддержку.
- А ты не думала вообще его спросить сначала? – осенило меня.
- Ну, конечно, я его спрошу. – зачем-то успокаивающе погладила меня она. – Но ведь твое мнение важнее. Вернон останется под защитой. К тому же, я не думаю, что он будет сильно сопротивляться, чтобы стать свободным. Ну, что ты сидишь с таким лицом?
- Давай с ним тоже поговорим.
- Что, прямо сейчас? – начала выходить из себя Эстер, и я в ужасе попыталась представить, что будет, если она вправду разозлится.
Дверь моей комнаты бесшумно растворилась. В щель вплыла знакомая высокая худощавая фигура.
- Че он здесь делает? – тихо уточнила я у Эстер.
- А откуда я знаю? Это твоя комната.
Нормальный ответ. А это, если что, ее муж…
Фигура проплыла к моему шкафу и постучалась.
- Тут тук. – вслух сказал Вернон, открыл шкаф сам и принялся туда ломиться.
Мы не сговариваясь вскочили и попытались его оттащить.
- Где моя ветрянка? – задумчиво спросил Вернон.
- Ветровка, может? – попыталась уточнить я.
- Нет, спасибо, я на машине. – задумчиво ответил средневековый целитель и попытался повалить шкаф на пол. Тут нам удалось его усадить.
- Что с ним? – испуганно спросила Эстер.
Откуда я знаю. Горячка белая.
- Лунатизм. – глубокомысленно изрекла я.
- Это которые ночью бродят? – неожиданно проявила осведомленность Эстер.
- Откуда тебе то знать? – не веря своим ушам, спросила я.
- А у папы один солдат лунатизмом страдал. Пока его не отправили на бессрочную гауптвахту.
- И что, помогло? – задумчиво уточнила я.
- Не. У этого солдата были крутые родители. Его и взяли-то по ошибке.
По словам дочери военнослужащего, у ее папы был крутой, но справедливый нрав. Попавший к ним однажды маменькин сынок пытался объяснить начальству, что его лучше не трогать, и что у его родителей длинные руки. Папа намек понял. Он умел закрывать глаза на некоторые вещи и раздраженно отправил сынка в стройотряд, если можно так выразиться. Но малой и там умудрился ошибаться. Его постоянно шпыняли, и в конце концов он решил притвориться лунатиком.
- Ужас. – покачала головой я. – Любой специалист скажет, что перед ним симулянт.
- Любой, кроме того, кто знает, что у симулянта родители могут чуть ли не все. – ответила Эстер.
- И как папа от него избавился? – заинтересовалась я.
- Папа не может избавиться от ребенка. Ему нельзя делать аборт. – глубокомысленно вставил Вернон, и Эстер поспешно продолжила.
Избалованный сын ловко симулировал, избавив таким образом от проблем себя, а еще отчасти папу, которому не нужно было объяснять, почему он позволяет поблажки кому-то из военнослужащих. Однажды горе-служащий пошел ночью на кухню. К его чести надо сказать, что солдаты относились к нему хорошо, потому что он пытался помогать и им. Поэтому на кухне нежданно пришедшая посудомойка застала его с несколькими сумками с едой. Он вполне успешно опустошал котлы и полки. Ему нужно было угостить себя и своих сослуживцев, поэтому он не скупился.
- А ну, стоять, обормот! – всплеснула руками уборщица.
- Нет, мама, я не пойду сегодня в школу. – попытался симулировать ребенок. Но посудомойка не знала, что он лунатик. ей вообще было без разницы, у кого какой чин. Она взяла с пола тряпку, которая там лежала на тот случай, если что-нибудь потечет. Несчастный симулянт молча нарезал круги, бегая по пищеблоку, очень стараясь никого не будить. Он и не будил.
Это удалось посудомойке. Он добежал до двери папы Эстер и нарочно встал возле нее. Естественно, шлепки и стуки разбудили командира. Он вышел в коридор и попытался разнять независимую посудомойку и покрасневшего от бега «лунатика».
- Да. И он попал в число тех, кто не может служить по состоянию здоровья. – глубокомысленно подвела итог Эстер.
- Здоровье нужно беречь смолоду. – согласился Вернон, и у меня возникла надежда, что он очнулся.
- Давай сейчас его спросим. – предложила эта садистка и, не дав мне опомниться от таких инициатив, спросила его: - Вернон, хочешь жениться на Берте?
- Хочу. – послушно кивнул лекарь. Я поняла, что заливаюсь краской, а он спросонок продолжил. – А как же папа?
- Какой папа? – растерялись мы обе.
- Папа моей жены. Он суровый. – подвел итог он и преспокойно лег спать.