- Нет, Ольга, это не «слишком». Смотрите. Этими устройствами мы вынуждены пользоваться по долгу службы. Иногда нам нужны наличные деньги для повседневного функционирования.
Инопланетянин вытащил из потертого портфеля не менее потертую черную шкатулку, расписанную под палех. Лак на ней потрескался, краска местами облупилась. На крышке был изображен страхолюдный белый конь. Его правый глаз был ярко зеленым, а левый – тускло-красным. Присмотревшись, я поняла, что это крохотные лампочки.
Он открыл крышку, и я увидела внутри сиротливую сторублевку.
- Прошу, - инопланетянин достал ее, протянул мне и закрыл крышку шкатулки. На морде коня загорелась красная лампочка. – Через два часа, не раньше, когда снова загорится зеленый элемент, вы сможете достать следующую купюру. И так бесконечно.
- Они… не фальшивые? – я с опаской крутила в руках сторублевку.
- Ни в коем случае. Это точные молекулярные копии банкнот, которые безвозвратно вышли из обращения. Например, сгорели, утонули, были уничтожены. Энергию аппарат получает от электромагнитного поля Земли, информацию – от информационного. Исходный материал – порция воздуха внутри. К сожалению, аппарат маломощный, поэтому и цикл такой длительный. Запомните правила. Если вы откроете крышку, пока не загорится зеленый элемент, процесс остановится и продолжен не будет. Вот смотрите, - он открыл крышку, и я увидела внутри полупрозрачное облачко. – Достаньте его.
Я запустила руку в шкатулку, пальцы наткнулись на холодный скользкий кисель. Подцепив, я брезгливо стряхнула его под стол и вытерла руку салфеткой.
- Вот теперь процесс начнется снова, - продолжил инструктаж инопланетянин. – Это возможно только при опустошении аппарата.
- А если я не достану деньги через два часа?
- Неважно. Новый цикл начнется только тогда, когда вы их достанете. И учтите, Ольга, если вы расскажете кому-то, вас либо сочтут сумасшедшей, либо поверят вам и… разумеется, отберут аппарат. Всего хорошего.
Он встал, слегка поклонился и быстро вышел из кафе. Я продолжала сидеть, ошарашенно глядя то на шкатулку, то на сторублевку в руке. Потом положила шкатулку в сумку и вышла из кафе. Подумала и свернула к продуктовому магазину. Походила между полками, напряженно размышляя, чем бы таким за сто рублей себя угостить. Выбрала наконец пакет пельменей и маленький стакан сметаны. Внутренне сжавшись, подошла к кассе – а вдруг сейчас кассирша скажет, что купюра фальшивая? Ну что ж, в таком случае верну пельмени… и скормлю купюру терминалу, в оплату за мобильную связь.
Но кассирша равнодушно выбила чек и бросила на тарелку несколько монет сдачи.
В голове шумело, как после изрядной порции спиртного. Этого не может быть, говорила я себе. Наверно, я сплю. А пельмени откуда тогда? Вот эти, холодные, со слоном на обертке?
Сто рублей за два часа. 1200 в сутки. 36 тысяч в месяц. Не богатство, разумеется, но по сравнению с моими пятнадцатью, которые выплачивают когда придется и не целиком…
Дома я поставила шкатулку на журнальный столик и до 6 вечера бродила вокруг нее кругами, нетерпеливо поглядывая на часы. Загорелся зеленый глаз, я достала сто рублей, покрутила в руках, понюхала, разве что не лизнула. Потом сварила пельмени – весь пакет целиком – и впервые за много времени наелась до отвала.
8 вечера, 10, 12 – к тому моменту, когда я собралась ложиться спать, на столике рядом со шкатулкой лежало 400 рублей. Четыре бумажки разной степени потрепанности. Всю ночь мне снились груды денег – россыпью и толстыми пачками, но проснулась я не в самом радужном настроении.
7 часов на будильнике, пятая сотня на журнальном столике – и что дальше? А дальше мне надо было идти на работу. С 9 до 18, с перерывом на обед. И дома я буду только в 7 вечера. Даже если лечь в час ночи, мое благосостояние увеличится всего на 400 рублей. Не тащить же шкатулку с собой. Я там сижу в общей комнате у всех на виду. Бегать каждые два часа с сумкой в туалет? Или ковыряться на ощупь в сумке под столом? А вдруг ее у меня вырвут в давке, когда я буду ехать в метро? Или попросту раздавят шкатулку в толпе?