Протирая глаза, вошел Генри Брэгг.
- Кто кричал? Какого черта...
- С Уэйном все в порядке, - сказал Найлз. - Расскажи мне твой сон, а потом я принесу что-нибудь от головной боли.
Ходжесу не понравилось это заявление. Неужели Уэйн снова сядет на свой "Перкодан" и кодеиновые капсулы?
Прерывающимся голосом Уэйн рассказал о том, что ему приснилось. Это был ужасный призрак Джимми Джеда, скелета в желтом костюме, позеленевшем и измазанным могильной землей, кричавший о том, что ведьма из Готорна послала его в Ад, где ему предстоит вечно гореть, если Уэйн не спасет его. Когда Уэйн закончил, из его горла раздался ужасный стон, а в глазах показались слезы.
- Она знает, где я! - прошептал он. - По ночам она бродит снаружи и не дает моему папе прийти ко мне!
Брэгг посерел. Ходжес понял, что навязчивая идея о мертвом отце завладела Уэйном еще сильнее. Последние четыре ночи Уэйн просыпался из-за кошмаров о Джимми Джеде и Крикморах. Прошлой ночью он даже клялся, что видел за окном смеющееся над ним бледное лицо сына Крикмора. Уэйн рассыпается на куски, думал Ходжес, прямо здесь, на солнечном побережье.
- Я не могу спать, - Уэйн схватил гладкую белую руку Найлза. Пожалуйста... мой папа сгнил, и я... не могу теперь восстановить его...
- Все будет хорошо, - мягко успокоил его Найлз. - Нет нужды бояться, пока ты находишься в доме мистера Крипсина. Это самое безопасное место на земле. Одень халат и тапочки. Я отведу тебя к мистеру Крипсину. Он даст тебе что-нибудь успокоительное...
- Одну секундочку! - раздраженно вмешался Ходжес. - Мне не нравятся все эти ночные "визиты" Уэйна к Крипсину! Что происходит? Мы прибыли сюда по делу, а все, чем мы занимаемся, это слоняемся по этому сумасшедшему дому! У Уэйна есть и другие обязанности. И я не хочу, чтобы он принимал пилюли!
- Гомеопатия. - Найлз подал Уэйну халат. - Мистер Крипсин верит в оздоровительную силу Природы. И я думаю, что Уэйн подтвердит, что вы можете уехать, когда захотите.
- Что? И оставить его с вами? Уэйн, послушайте меня! Мы должны вернуться обратно в Файет! Все это дело темно, как обратная сторона Луны!
Уэйн завязал халат и посмотрел на Ходжеса.
- Мой папа сказал, что я должен доверять мистеру Крипсину. Я хочу остаться здесь еще ненадолго. Если вы хотите уехать, то вы свободны.
Ходжес увидел, что глаза юноши затуманены. Он понял, что мальчику отказывает чувство реальности... и что за пилюли дадут Уэйну?
- Я умоляю тебя, - попросил Джордж. - Поехали домой.
- Джим Кумбс возьмет меня завтра с собой на "Челленджер", - ответил Уэйн. - Он говорит, что я могу научиться летать на нем, это совершенно безопасно.
- Но как же Поход?
Уэйн покачал головой.
- Я устал, Джордж. У меня боль внутри. Я сам Поход, и куда еду я, туда едет и Поход. Разве это не так? - Он взглянул на Генри Брэгга.
Улыбка адвоката была вымученной и натянутой.
- Конечно. Как скажешь, Уэйн. Я за тебя на все сто.
- Вам не стоило беспокоиться, джентльмены, - сказал Найлз, беря Уэйна за локоть и направляясь в сторону двери. - Я послежу за сном Уэйна.
Неожиданно лицо Джорджа Ходжеса покраснело от ярости, он пересек комнату и положил руку на плечо мужчине.
- Послушайте, вы...
Найлз молниеносно развернулся, и в горло Ходжеса уперлись два жестких пальца. Ходжес почувствовал короткую ослепляющую боль, от которой подогнулись его колени. Через сотую долю секунды рука Найлза снова спокойно висела вдоль его тела. В его бледно-серых глазах мелькнул тусклый огонек. Ходжес закашлялся и отошел в сторону.
- Извините, - сказал Найлз, - но вы никогда не должны касаться меня таким образом.
- Вы... вы пытались меня убить! - прохрипел Ходжес. - У меня есть свидетели! Клянусь Богом, я привлеку вас за все, что вы натворили! Я уезжаю отсюда сейчас же! - Он, шатаясь, прошел мимо них к выходу из комнаты, прижимая руку к горлу.
Найлз оглянулся на Брэгга.
- Урезоньте вашего друга, мистер Брэгг. Ему не выйти из дома до утра, потому что двери и окна заперты гидравлически. Я поступил грубо, и я извиняюсь.
- О... конечно. Все в порядке. Я имею в виду, что... Джордж немного расстроен...
- Точно. Я уверен, что вам удастся его успокоить. Поговорим утром.
- Хорошо, - согласился Брэгг и соорудил слабую улыбку.
Август Крипсин ждал в своей спальне этажом выше в другом конце дома. Когда Уэйн впервые увидел ее, она напомнила ему больничную палату: стены были белыми, а потолок был разрисован под голубое небо с белыми облаками. Жилая часть состояла из софы, кофейного столика и нескольких кожаных кресел. Пол покрывали персидские ковры мягких тонов, а торшеры излучали золотистый свет. Большая кровать, укомплектованная пультом управления освещением, влажностью и температурой и содержащая несколько маленьких телевизионных экранов, была со всех сторон окружена пластиковой занавеской, наподобие кислородной камеры. Рядом с кроватью был установлен кислородный баллон с маской.
Шахматная доска все еще стояла на длинном кофейном столике тикового дерева, где была оставлена прошлой ночью. Крипсин, одетый в длинный белый халат, сидел рядом с ней. Когда Найлз привел Уэйна, его глаза оценивали варианты продолжения партии. На Крипсине были надеты тапочки и хирургические перчатки. Его тело покоилось в специальном управляемом кресле.
- Опять кошмар? - спросил он у Уэйна, когда Найлз вышел.
- Да, сэр.
- Присаживайся. Давай продолжим игру с того места, на котором прервались.
Уэйн пододвинул себе кресло. Крипсин учил его основам игры; Уэйн безнадежно проигрывал, однако кони, пешки, ладьи и все прочее отвлекало его от плохих снов.
- Они были настолько реальны, да? - спросил Крипсин. - Я думаю, что кошмары более... реальны, чем обычные сны. - Он указал на две пилюли, белую и красную, и на чашку травяного чая, которая стояла напротив Уэйна.
Уэйн без колебаний проглотил пилюли и запил их чаем. Они помогали ему расслабиться, помогали уменьшить мучительную головную боль, и после того, как он к утру засыпал, он знал, что ему будут сниться только прекрасные сны о том, как он был маленьким и играл с Тоби. В этих навеянных лекарствами снах все было безмятежным и счастливым, и Зло не могло найти дорогу к нему.
- Маленький человек боится малопонятных вещей, и только человек с большим характером чувствует настоящий ужас. Я наслаждаюсь нашими беседами, Уэйн. А ты?