– Не критикуй Флер, если ты ценишь нашу дружбу.
– Неужто я слышу нотки гнева? Рыцарские попытки защитить? Странная реакция по отношению к жене, когда ты каждый вечер делаешь вид, что она не существует. Конечно, это не мое дело, однако…
– Ты дьявольски прав. Это не твое дело. Возникла напряженная пауза. На сцене действие стало катиться к развязке.
– Это и в самом деле не мое дело, – произнес наконец Маклейн на удивление любезным тоном. – Тем не менее ты сегодня здесь, и нетрудно сделать вывод, в чем проблема. Я не могу дать совета, скажу лишь, что всегда считал: порядочные женщины, особенно девственницы в зрелом возрасте, требуют большого терпения.
– Ты не знаешь, о чем говоришь.
– Разумеется, не знаю. Я никогда не имел дела с порядочными женщинами или девственницами. Однако леди, которая была тем и другим и стала твоей женой, заслуживает терпения.
– Мне не нужны твои рекомендации по части женщин, тем более в отношении моей жены.
– Еще несколько часов назад я бы согласился. Однако ты так надулся и настолько раздражен, что можно подумать, будто ты испытываешь чувство вины. И я считаю своим долгом сказать, что тебе следует отправиться домой к своей любимой леди, которая тебя ожидает.
– Смешно слышать, что ты читаешь мне лекцию о супружеском долге, словно какой-нибудь епископ.
– Ну, ладно. Скоро опустится занавес. Ты идешь? Если так, то стряхни с себя это невыносимое настроение. Я не хочу извиняться за тебя, как за какого-нибудь неуклюжего деревенского парня.
Маклейн повел Данте вниз по лестнице, затем по коридору за сценой. Они протиснулись сквозь группу мужчин, которые толпились в надежде излить актрисам поток комплиментов. Маклейн вошел в уборную Лизы как к себе домой. Данте последовал за ним.
Они услышали рев, когда спектакль закончился, после чего началось движение в коридоре. Лиза и Хелен не спешили уходить со сцены. Маклейн занял себя тем, что разглядывал баночки с краской.
Дверь отворилась, и на пороге показались молодые актрисы. Обе несли охапки букетов, которыми их одарили поклонники. Лиза свалила их на кресло и бросилась в объятия Маклейна. Хелен искоса разглядывала Данте, прикрываясь цветами.
Он мгновенно оценил тонкую красоту ее лица. По всей видимости, она осознавала силу своих чар и в то же время испытывала настороженность. Данте нашел ее даже более рафинированной и неопытной, чем ожидал.
Лиза прервала поцелуй с Маклейном.
– Мы ведем себя невежливо, Маклейн. Это мистер Дюклерк, Хелен. Джентльмен, с которым я хотела тебя познакомить.
Данте произнес нужные слова и уверенно улыбнулся. Хелен посмотрела ему в глаза, и ее настороженность растаяла. Теперь решение оставалось за ним.
– Нам нужно переодеться, джентльмены. Вещи Хелен тоже здесь, так что, Маклейн, ты не можешь здесь оставаться. Вам обоим придется выйти.
Коридор освободился от поклонников.
– Ты внезапно стал похож на самого себя, – заметил Маклейн.
Это определенно так. Однако все эти Хелен – всего лишь детская игра. Нет остроты, если ты знаешь, что не проиграешь. И нет иллюзий в отношении того, что же ты завоюешь.
Он готов приветствовать определенность стоимости и выигрыш, который увенчает этот договор. Облегчение после удовлетворения чувственности.
– Я организую ужин в моей комнате. Вы присоединитесь ко мне и Лизе?
– Хелен видела когда-нибудь твою комнату? Думаю, что нет. В таком случае лучше не надо. Она пока еще не потеряла способность быть шокированной.
– Ты находишь? Ты способен чувствовать такие тонкости? Вероятно, именно по этой причине Лиза считает, что ты подходишь Хелен.
Дверь открылась, и появилась Лиза.
– Хелен еще одевается. Она скоро присоединится к нам.
Маклейн взял ее за руку:
– Думаю, что не присоединится. У Дюклерка другие планы. Мы пообедаем одни.
Они ушли, и Данте повернулся к двери. Он рисовал себе находящуюся за ней женщину. До этого он полагал, что она груба и вульгарна. Или по крайней мере опытна и расчетлива.
«Тебе следует отправиться домой к своей любимой леди, которая ждет тебя».
Он представил себе Флер, сидящую в гостиной и пишущую письма. Не ожидающую его, а, наоборот, испытывающую облегчение от того, что его нет дома. Довольную тем, что не видит его голодного взгляда.
Если бы она была абсолютно холодна, он бы еще мог это терпеть. Если бы она не дрожала, когда он ее целовал, он прекратил бы это делать. Однако ее чувственность не умерла. Она была жива, но не развита.
Понимание этого сводило его с ума.
Он ощущал тогда ее тело в постели.
Он помнил ее стоны удовольствия возле изгороди.
Он видел ее смятение после того поцелуя в карете.
Он толкнул дверь и распахнул ее.
Горничная Лизы заканчивала застегивать нежно-голубое платье Хелен. Хелен тряхнула своими огненно-рыжими волосами и повернула голову к двери, на пороге которой показался Данте.
Он жестом отстранил горничную и закончил застегивать платье самостоятельно. Щеки Хелен порозовели, однако возражений с ее стороны не последовало.
– Лиза с Маклейном ушли. Я отвезу вас домой в моей карете, если это вам подходит.
Она протянула руку, взяла голубую шелковую шаль и накинула ее на плечи и руки.
– Благодарю вас.
Он сопроводил ее до кареты. От нее исходил мускусный, экзотический запах духов, который долетал до него, словно теплый порыв ветра.
Флер редко пользовалась духами, а когда употребляла их, то это был легкий цветочный запах, который напоминал ему тот ясный полдень и объятия на траве вблизи живой изгороди.
– Вам нравится Лондон? – спросил он.
Она ответила пространно. Ее рассказ о том, как она пытается получше узнать город и приспособиться к его сложностям, занял все время, покаони шли до того места, где он оставил Люка вместе с новой каретой и велел его дожидаться.
Люк открыл рот, когда увидел красавицу Хелен. Он едва смог скрыть свое смущение из-за того, что является как бы соучастником неверности хозяина.
Что ж, парню лучше уж привыкнуть к этому, Данте дал Люку указания, как ехать к дому Хелен, затем влез в закрытую карету и сел рядом со своей спутницей.
– Лиза говорила, что ваш брат – пэр, – сказала Хелен.
– Виконт.
– Она сказала, что он женился на оперной певице.
– Его жена на сцене раньше не выступала и начала петь в театре лишь после того, как они прожили в браке несколько лет.
Она засмеялась:
– Ну да, конечно, мистер Дюклерк. Иначе и не могло быть. Очень щедро с его стороны – позволить ей это.
– Многие считают такое неразумным и скандальным.
– Это говорит о его неординарности. Он знал, что многие будут так считать. Вы согласны?
– Она будет выступать в Лондоне перед Рождеством. Возможно, вам удастся ее услышать.
Хелен позволила шали упасть с ее молочно-белых плеч.
– Удивительная карета, – с восхищением проговорила она. – У моего отца был экипаж. Не столь шикарный, как этот, но вмещал двоих.
– А сейчас его нет?
– Отец и мама умерли несколько лет назад.
Проклятие!
– Мне не следовало говорить об этом? – спросила она.
– Мне интересно узнать о вас как можно больше.
– Но не такие вещи. Должно быть, сейчас вы боитесь, что я выплесну на вас историю о том, как я осталась сиротой с тремя маленькими сестренками, и заявлю, что не стала бы поддерживать с вами компанию, если бы не оказалась в стесненных обстоятельствах.
– А вы именно в такой ситуации?
Она снова засмеялась. Аромат духов заполнил все пространство.
– Я была ребенком и получила скромный, но достаточный для того, чтобы прожить, доход. Его хватило на то, что бы я сделалась актрисой, о чем я всегда мечтала. Не думайте, мистер Дюклерк, будто вы хотите воспользоваться моей ситуацией. Я знаю, чего хочу. – Ее рука скользнула по его груди к шее. Она подалась вперед, и ее груди прижались к его руке. – Я докажу вам.