– Преступление было совершено ими, а не тобой. Никто не может предвидеть до конца, что произойдет. Ты не должен бичевать себя…
– Один из застрелившихся мужчин был мой старший брат.
Флер участливо посмотрела на Данте.
Она понимала. Он больше не должен ничего говорить. Ее честные ясные глаза, казалось, проникали в глубину его мыслей, а сердце ее чувствовало, какую вину он испытывал.
И в то же время ее взгляд каким-то непостижимым образом изменил положение вещей. Это доброжелательное молчание сняло груз с души за то старое воспоминание. То, что он разделил эту боль с другом, принесло некоторое умиротворение в его исстрадавшуюся душу.
Флер придвинулась поближе и обняла его, положив мягкую щеку ему на грудь.
– Мы все-таки позволили внешнему миру вторгнуться в наши пределы, – тихо сказала она. В ее тоне прозвучала легкая грусть.
Не внешний мир. Их мир. Тот мир, в котором они жили, полный людей и событий, которые повлияли на их жизни, их женитьбу. Впрочем, Данте понял, что она имела в виду.
Он тихонько потянул за простыню. Она медленно сползла, постепенно обнажая тело. Данте стал ласкать это тело, при этом его рука повторяла путь сползающей вниз простыни. Он прижал Флер к своему сердцу.
– Я знаю способ, как заставить этот мир уйти прочь, Флер. Я знаю место, где он не может нас найти.
– Да, – прошептала Флер. – Возьми меня туда, Данте.
На следующий день Данте сидел в кабинете, ожидая появления визитера. Он мало бывал в этой комнате и сейчас впервые собирался вести здесь деловые переговоры.
Он всегда избегал серьезных финансовых операций, которые ассоциируются с кабинетами. Будучи совсем молодым человеком, он считал их скучными и утомительными, которые лучше отдать на откуп старым или таким обязательным людям, как его брат.
Он разглядывал гравюры Пиранези, украшавшие одну из стен, и картину Каналетто с изображением Большого канала Венеции на другой стене. Если подобные встречи войдут в привычку, он оставит гравюры, а вот Каналетто нужно убрать.
Открылась дверь, и Уильяме принес визитную карточку.
– Весьма великодушно с вашей стороны принять меня, – сказал Фартингстоун, едва войдя в кабинет. – Хочу выразить надежду, что вы и я сможем по-дружески уладить все проблемы, которые стоят перед нами, таким образом, чтобы это было в интересах и на благо дочери Гиацинты.
Они расположились в креслах. Фартингстоун. оглядел кабинет и улыбнулся, увидев картину.
– А, Каналетто. Я помню, как мистер Монли купил его. Мне нравится его искусство. Это великолепный образец, смею заметить.
Данте разглядывал этого мужчину с постным лицом, которому нравился унылый Каналетто, и пытался представить, как тот гонялся за голыми девицами в летнем саду. Слух об этой давнишней вакханалии дошел в свое время до тети Бершара.
– Вы хотите обсудить какие-то важные проблемы, —подсказал Данте.
Выражение лица Фартингстоуна сделалось очень серьезным.
– Я сожалею, но, на мой взгляд, вы не подозреваете об истинном состоянии здоровья Флер. То, что я должен вам сказать, может повергнуть вас в шок.
– Считайте, что я подготовил себя к самому худшему.
Фартингстоун изобразил некоторое смущение и замешательство, прежде чем сообщить дурные вести.
– Я обнаружил, что, перед тем как вы заключили с ней союз, ее поведение было даже более странным, чем раньше. Среди прочих экстравагантных поступков она посещала бордели и ходила по городу безо всякой защиты, так что ее даже однажды арестовали.
Он стал в деталях рассказывать Данте об этих событиях, а Данте тем временем размышлял о том, кто из слуг донес ему об этом.
– Похоже. оба эти эпизода случились давно.
– Тем не менее это вряд ли может служить добрым предзнаменованием, сэр. А вот и более поздние примеры, к тому же более серьезного характера. – Фартингстоун наклонил голову и сделал страдальческое лицо. – Ее поймали в тот момент, когда она пыталась украсть. Всего лишь чай, не более того. Вряд ли она так нуждается в нем, и это тем более печально. Нам известно, что она совершает в одиночку прогулки по городу и ведет себя как воришка, что говорит о плачевном состоянии ее здоровья.
– Я знаю об этом инциденте. Она ничего не украла. Там было недоразумение.
– В самом деле? В таком случае как объяснить ее пребывание в подсобной комнате «Сигар диван»? Уж лучше пусть она признается в краже. Ее объяснение только усугубляет ситуацию. Я имею в виду ее ссылку на то, что она увидела, как туда вошел брат, которого она давно не виде ла. Ведь у нее никогда не было брата. – Фартингстоун удрученно покачал головой..– Я подозреваю, что временами она живет в вымышленном мире.
– Фартингстоун, у меня нет подтверждения того, что моя жена живет в каком-то ином, не нашем мире. Я не наблюдал ничего такого, что позволило бы усомниться в ее здравомыслии.
Фартингстоун устремил на Данте взгляд, словно перед ним сидел по меньшей мере недалекий человек.
– Полагаю, что вы недооцениваете неутешительности ее душевного состояния, сэр. Вы вынуждаете меня принять меры, которых я надеялся избежать.
– Если вы намерены что-то предпринять, не вините в этом меня. Эта беседа состоялась не по моей просьбе.
– Выслушайте меня. В ваших интересах сделать это. – Фартингстоун попытался одновременно изобразить изумление, убежденность и сожаление. – У меня есть основания считать, что она вступила в союз, помимо вас, еще с одним человеком. – Он вперил в Данте взгляд, ожидая реакции.
Данте позволил паузе затянуться, чтобы снять драматический эффект. Сейчас он наконец понял, кто организовал ту слежку за Флер.
– Вы удивительно спокойны, сэр, – надменно проговорил Фартингстоун. – Если вас не интересует ваше благополучие, то хотя бы не будьте безразличны к своей репутации.
– Меня в одинаковой степени интересует и то, и другое. Я лишь не могу понять, чего вы ожидаете от меня и зачем вы пришли ко мне с этой информацией.
– Вы ответственны за нее. Я не одобрял этот брак. Я могу пойти дальше с вопросом о том, была ли она правоспособна заключать его. Полагаю, что если я сделаю это, используя факты, о которых только что вам сообщил, в дополнение к тому, что я знал раньше, то выиграю дело.
– Сомневаюсь.
– Имея эти новые доказательства, я вполне уверен в успехе. Однако меня прежде всего интересует благосостояние Флер. Если бы я был убежден, что она в надежных руках, что ее муж понимает необходимость контролировать ее, чтобы ее собственность была сохранена, я мог бы отказаться от длительных юридических тяжб. В конце концов, она не может ничего предпринять без вашего согласия. Вы должны подписывать каждый контракт или сделку. Закон предоставляет вам полноту власти, несмотря на ее иллюзию о том, что она обладает независимостью.
Выражение лица Данте не изменилось, хотя наконец-то Фартингстоун сказал нечто интересное.
Фартингстоун знал о приватном соглашении в отношении наследства Флер. Это означало, что Флер кому-то об этом сказала. Данте догадывался, кто это мог быть. Ее консультант должен был быть уверен, что она контролирует свое состояние, иначе любые советы будут бессмысленны. Она сказала Сидделу, и вот теперь об этом знал Фартингстоун.
– Сэр, надеюсь, вы понимаете смысл того, о чем я говорю? Я знаю, что вас мало интересуют финансовые дела, однако…
– Я понимаю значение этого для меня. Мне любопытно, насколько важно это, по вашему мнению, для вас.
Фартингстоуна прорвало.
– Ее бесконечные продажи недвижимости должны быть прекращены! Земля – лучшая из инвестиций! Некоторое время назад она говорила о продаже земли в Дареме. Я полагаю, что это неразумно!
– Ее благосостояние – это единственное, что вас беспокоит в отношении Флер?
Фартингстоун оскорбился. Однако он сдержал готовое выплеснуться возмущение и почти застенчиво покачал головой: