— Миледи, — свистящим шепотом произнесла Салли за их спиной. — Мистер Раддик.
Эви подняла взгляд. Впереди на портике с угрюмым видом стоял Виктор с открытыми карманными часами в руке.
— О Господи.
— Мы не опоздали, — сказал Сент, проследив за ее взглядом. — Он ведет себя как сутенер. Может, мне следует напомнить ему, что вы не чья-то там шлюха?
Слова прозвучали мягко и снисходительно, но Эви отметила стальные нотки в тоне маркиза. Сент был зол на Виктора. Легкая дрожь пронзила девушку.
— Вы не сделаете этого. Это только приведет его в бешенство и, конечно же, не пойдет мне на пользу.
— Может быть, и нет, но это значительно улучшило бы мое настроение. Терпеть не могу, когда мне указывают, сколько времени я могу проводить с кем бы то ни было.
— Сент, — прошептала она, когда они преодолели короткий путь.
— Я не стану просвещать его сегодня, — проворчал он в ответ, — но, пожалуйста, помните, что я сказал по поводу моего слабеющего самообладания.
Он поддразнивал ее. Эвелине хотелось поцеловать его в щеку или — еще лучше — в губы, но тогда Виктора хватил бы удар.
— Постараюсь не забыть.
— Полагаю, вы отлично провели день, — сказал Виктор, спускаясь по ступенькам и убирая в карман часы.
— Да, восхитительно, — ответила Эви.
Виктор взял Эви за свободную руку, и она внезапно испугалась, что Сент не захочет отпустить ее. Тогда двое мужчин разорвут ее пополам. Мускулы на руке маркиза напряглись под ее пальцами.
— Ваша сестра очаровательна, — произнес маркиз.
— Да, она очень обаятельна.
Эви откашлялась.
— О Боже! Столько комплиментов. Благодарю вас обоих. И спасибо за прекрасный пикник, милорд.
Церемонно кивнув, . Сент ослабил руку, позволив Эви высвободить свою.
— Благодарю вас, мисс Раддик, — сказал он в ответ. — И вы были правы.
— Насчет чего? — спросила Эви, обернувшись, чтобы не выпускать его из виду.
— О дневном свете. Это неописуемо. Раддик, мисс Раддик.
— Сент-Обин.
Как только маркиз с корзиной для пикника вышел на улицу и подозвал извозчика, Виктор схватил Эви за вторую руку. Девушке с трудом удалось оторвать взгляд от Сента и посмотреть в лицо брату.
— О чем это вы? — спросил Виктор, втаскивая ее вверх по ступенькам в дом.
Лангли затворил дверь прежде, чем она сумела увидеть, оглянулся ли Сент, чтобы еще раз посмотреть на нее. Это не имело никакого значения, но ей очень хотелось знать, думает ли он о ней, сохраняет ли в душе хоть тень воспоминания, когда она не маячит у него перед глазами.
— Что ты имеешь в виду?
— Комментарии по поводу дневного света.
— О! Я сказала маркизу, что ему следует иногда появляться при солнечном свете.
— А-а. — Виктор отпустил се и направился по лестнице в свой кабинет, где он, вероятно, и провел весь день.
— Тебе бы тоже не помешало, — сказала вслед ему Эви.
Он оглянулся и посмотрел на нее с высоты лестничной площадки.
— Не помешало бы что?
— Солнечный свет.
— Не думай, что теперь, когда Сент-Обин представил меня Веллингтону, тебе удастся вовлечь меня в дружеские отношения с этим распутником и повесой. Он оказал мне услугу, поэтому я позволил тебе пойти с ним на пикник. Не вздумай взять это за правило. Больше я ничего ему не должен.
Эви вздохнула:
— К твоему сведению, сегодня он вел себя как истинный джентльмен.
— Это потому, что ты держалась как леди. Поздравляю. Эви Раддик, адвокат немытых масс, обедает с человеком, собирающимся снести сиротский приют.
Нет, — если ей удастся сказать свое слово в этом деле.
— Да, Виктор, — отозвалась она, направляясь в малую гостиную. — Спасибо, что напомнил.
Сент подсел к главному столу для игры в фараон в светском клубе.
— Что за дьявольщина эти женские политические чаепития?
Тристан Карроуэй, виконт Дэр, внес свою ставку, затем откинулся на спинку стула и взял в руку бокал портвейна.
— Я что, похож на энциклопедический словарь?
— Ты теперь семьянин и закабален. — Сент потянулся за своим бокалом, не обращая внимания на неодобрительные взгляды остальных игроков. — Так что это значит?
— Я не закабален; я влюблен. Ты тоже должен попытаться. Это чудесным образом изменит твои взгляды на жизнь.
— Спасибо, как-нибудь мы поговорим об этом. Но если ты так влюблен, почему ты здесь и где твоя жена?
Дэр осушил бокал и наполнил снова.
— Политические чаепития — это место, где леди обсуждают, каким образом им лучше всего поддерживать и продвигать политические замыслы своих… мужчин. — Виконт отодвинул свой стул. — Что до остальных вопросов, то не твое собачье дело, где моя жена, и я, черт возьми, настоятельно советую тебе держаться от нее подальше.
Одного взгляда хватило Сенту, чтобы оценить обстановку — напряженное выражение лица Дэра, все еще сжимающего в руке наполовину опустошенную бутылку, и неспешно продолжающаяся за соседними столами игра.
— Мои взгляды направлены совершенно в другую сторону от твоей жены, Дэр. Если хочешь драться, я буду счастлив сделать тебе одолжение, но я бы предпочел вместе выпить.
Виконт покачал головой:
— Я предпочитаю не иметь с тобой дел, Сент. Мы с Эви Раддик друзья, а ты, судя по всему, замышляешь недоброе против нее. Оставь ее в покое, и я с удовольствием с тобой выпью.
Еще несколько недель назад Сент не задумываясь подробно рассказал бы Дэру и любому другому, кто потрудился бы его выслушать, сколькими и какими именно знаками внимания он одарил Эвелину Марию Раддик. Теперь же, не особенно задумываясь над причинами своего нежелания распространяться на эту тему, он поднялся.
— Ну что ж, значит, ничего не выйдет. По крайней мере сегодня вечером.
Сент покинул клуб под шум домыслов и насмешек за его спиной. Пусть они ломают голову над тем, что он задумал против невинной Эви Раддик. Теперь-то она не была так уж невинна, но это их не касалось. Также им не следовало знать, что он все еще страстно желает обнимать ее тело, слышать ее голос, видеть ее теплую нежную улыбку. Маркиз понимал, что женское чаепитие, политическое или нет, вне пределов досягаемости для особ его пола, но оставался еще Шекспир в театре «Друри-Лейн». Завтра он снова увидится с Эвелиной, и ему дела нет, кому это придется не по вкусу.
Когда Сент возвращался домой и воздух холодного, туманного вечера приятно освежал лицо, он мысленно вновь прокручивал события дня. Если бы месяц назад кто-нибудь сказал ему, что он отправится на пикник с сущим ребенком, маркиз рассмеялся бы такому предсказателю в лицо. Но он не только сделал это, но и получил огромное удовольствие. Более того, он спокойно признавал это.
По его обычным стандартам, был еще ранний вечер. Однако, как уже случалось последние несколько ночей, Сент просто не знал, куда ему деваться. Места, где он обычно проводил время — игорные притоны, публичные дома, отмеченные адским огнем дьявольские званые вечера в клубе, — могли лишь послужить прологом к настоящему наслаждению. Если когда-то сгодилась бы любая привлекательная, мало-мальски интересная особа женского пола, то теперь Сент ни за что не хотел облегчить свое неудовлетворенное вожделение с какой бы то ни было другой.
Жаром, с недавних пор струившимся в его жилах, он был обязан только одной-единственной женщине. Это чувство придавало ему сил, позволяло ощущать себя более уверенным — более живым, — чем он чувствовал себя уже долгие годы, насколько мог вспомнить. В ее присутствии, видя ее, разговаривая с ней и не имея возможности прикасаться к ней, он испытывал страшные мучения. Маркиз способен был вынести их лишь потому, что обещал себе непременно овладеть Эвелиной.
Кассиус замедлил шаг и остановился, и Сент понял, что он ухитрился еще раз объехать вокруг особняка Раддиков. Только в одном окне наверху горела свеча, и он подумал, не доказывает ли это, что Эвелине, как и ему, тоже не спится ночью. Он надеялся на это и ожидал, что она думает о нем.