Отчего-то было тошно, да тут еще Саламанта зудел: «Не тех убиваешь, смести акцент».
За бой он получил десять тысяч, распорядители полмиллиона.
Назавтра против него выставили гиганта-негра.
С первых же секунд стало ясно — этот здоровяк, который выше Тома на голову, откровенно побаивается своего противника. На сближение не идет, вовсю используя свои более длинные рычаги, а когда вдруг у него прошел мощный апперкот, заставивший Тома пошатнуться, затосковал. Будь дело не на арене, он, пожалуй, бросился бы извиняться.
Нет, не боец это был. Напугал его, похоже, вчерашний исход с малайцем. Да и про Снунса, наверное, узнал правду.
Публика чутко уловила, что гигант празднует труса, и начала скандировать: «Рюгер, Рюгер, вырви сердце».
Крик этот подействовал на негра странным образом. Неизвестно, что он прочитал на лице Тома, может быть свой приговор, но, отбросив всякую осторожность, он обрушил на противника град ударов.
Дальнейшего никто не понял. Том вроде бы ничего не сделал, а гигант вдруг оказался на полу. Только длинные его ходули мелькнули в воздухе.
По всем меркам Том произвел элементарный бросок через бедро, но как, когда?
Верзила лежал и хлопал глазами. Так оно было безопаснее — лежать и хлопать глазами.
— Добей, добей, — орали из толпы.
Жирные самодовольные хари. Кровожадные хари, обладателям которых в этом мире нужно совсем немного: власти, денег и крови. Им не нужны мечтательность, самоуглубленность, восторженность, не нужны поэты, философы, книги. Добей! — и всё тут. Похотливые, беспощадные вонючки. Сколько их тут? Не счесть. Боже, сколько вонючек собралось на маленьком пятачке.
Что-то сдвинулось в сознании Тома, и он пошел на эту толпу, спрятавшуюся от него за стальной решеткой.
Они, эти свиньи, еще не поняли, что происходит. Они, негодующие оттого, что Рюгер их ослушался и не добил негра, сменили гнев на милость и принялись восторженно визжать при виде того, как он рвет и корежит железо, проделывая в решетке дыру. Это было так здорово, так экзотично, когда обыкновенный человек голыми руками разрывал толстые стальные прутья.
Когда они поняли, что происходит, было уже поздно. По крайней мере, для передних рядов амфитеатра. Задние успели разбежаться, пока Том, вооруженный двумя стальными прутами, двумя ломами, с невообразимой быстротой принялся крушить всё и вся, что ему попадалось на пути.
Верзила-негр от греха подальше смылся с арены, на которую летели куски дерева и кровавые ошметки.
Здоровяки-распорядители, а их набралось восемь душ, попытались остановить разошедшегося Тома, но, получив ломами по мощным загривкам, расползлись в разные стороны.
Потом, когда всё уже закончилось, прикатила полиция. С момента фиксации диспетчером призыва о помощи (в полицию позвонил один из избитых распорядителей) до прибытия полисменов прошло не более десяти минут, но видели бы вы, сколько успел наворочать этот поганый Рюгер. Девятнадцать трупов, крошево из деревянных лавок, жуткие вензеля из стальных прутьев на огораживающей арену мощной решетке.
Рюгер ушел на улицу боковым выходом и скорее всего нашел какую-то машину. Теперь предстояло искать машину с атлетом, одетым в спортивные трусы.
Полицейская мельница закрутилась, во все стороны пошли запросы касательно профессионального борца Курта Рюгера, малочисленных свидетелей заставили участвовать в составлении фоторобота.
Кстати, полицию очень заинтересовало само место происшествия, особенно назначение обнесенной решеткой арены.
Глава 23. Том выходит из-под контроля
— Это он, — сказал Зунгалла, мельком взглянув на фоторобот.
Можно было и не смотреть — Зунгалла знал, что за именем Курта Рюгера скрывается Том Лоу. Помогали Братья Света, в частности взявший опеку над Зунгаллой Хрум.
— Ты хочешь сказать, что Курт Рюгер — это без вести пропавший Том Лоу? — произнес майор Барбидж. — Ты точно уверен?
Зунгалла с Барбиджем заканчивали академию в одной группе, только после академии Барбидж попал в Манхэттен, а Зунгалла в тьмутаракань. И еще: Барбидж был уже майором, а Зунгалла до сих пор гулял в капитанах. Это, однако, вовсе не испортило их взаимоотношений.
— Уверен? — переспросил Зунгалла. — Не был бы уверен, не притащился бы сюда.
— Мне бы твой нюх, — сказал Барбидж и встал из-за стола. С хрустом потянулся, потом пожаловался: — Жирею. Всё за столом да за столом. А ты всё тот же ломоть и ни унции лишнего веса. Бегаешь, поди, носишься?
— Бегаю, — согласился Зунгалла. — Ношусь.
— Сейчас-то, наверное, поменьше? С головой-то?
— А чего голова? — сказал Зунгалла. — Бегаю-то ногами.
— Всё шутишь, — Барбидж вновь сел за стол. — Ладно. Тома Лоу ты зацепил первый, значит — он твой. Сколько нужно людей?
— Чем больше, тем лучше. Это опасный парень. Он мне нужен живым, поэтому желательно, чтобы были хорошие рукопашники. В снаряжение включи сети-уловители. Из сети он не уйдет.
— Хорошо, дам тебе десяток толковых ребят. Больше не могу.
— И на том спасибо, — сказал Зунгалла и широкой своей пятерней стиснул пухлую ладонь холеного Барбиджа так, что тот скривился от боли…
Барбидж не обманул, парни оказались что надо — рослые, как на подбор, не дураки, с хорошими навыками рукопашного боя. Зунгалла лично проверил эти навыки в спортзале и убедился, что дали не барахло.
Памятуя, что у Зунгаллы в голове побывала пуля, ребята, выходя по очереди на ринг, поначалу его щадили, но когда он, верзила жилистый, уложил третьего, щадить перестали. Начали лупить по-настоящему, а он, довольный, что сумел раззадорить, ставил блоки, отступал, уклонялся, сам бил, делал подсечки, подкаты, захваты и броски, короче развлекался на полную катушку.
Всё закончилось довольно неожиданно после того, как самый здоровенный из них, упертый ирландец Мак-Нолли, засветил кулачищем Зунгалле в лоб. Как по бочке хватил, с гулом.
Зунгалла пошатнулся, сказал «Стоп» и начал к себе прислушиваться. Надо же быть таким ослом, чтобы — подставлять под кувалду хрупкий микрочип. Нашел забаву.
Пробормотав «Извиняюсь, не нарочно», Мак-Нолли отошел к товарищам.
Да нет, в голове не шумело, не шипело, не потрескивало. Потом объявился Хрум.
— До тебя не достучишься, — сказал Хрум басом. — Чем занят?
«Да так, — мысленно ответил Зунгалла, делая знак ребятам, что свободны. — Развлекаюсь».
— По морде друг другу колотите? — сказал Хрум. — Хорошее занятие. Вдумчивое.
«Чего надо?» — грубовато спросил Зунгалла.
— Лоу в местечке П., это в ста милях на запад. Поспеши, у Саламанты проблемы со связью — Том выходит из-под контроля. Осторожнее с ним, это теперь боевая машина.
«Знаю», — сказал Зунгалла, вспомнив разгром в «Крутом Псе». Сам он на побоище не был, но Барбидж в начале разговора, еще до фоторобота, показал ему фотографии. Жуткое зрелище, особенно разваленная до плеч голова какого-то несчастного миллионера. Их, миллионеров, в Нью-Йорке пруд пруди.
— Сэр, — услышал он и поднял глаза.
Ребята стояли в дверях и смотрели на него.
— Помощь нужна, сэр? — спросил один из них.
— Всё в порядке, — сказал Зунгалла, догадавшись, что в разговоре с Хрумом бормотал вслух. — Быстро одевайтесь, сейчас вылетаем…
Десантный вертолет забрал их с крыши и взял курс на запад. Двадцать минут спустя он приземлился на окраине маленького утопающего в зелени городишки.
Штурмовики и сам Зунгалла были одеты в защитную армейскую форму — к таким полиция с лишними вопросами не пристаёт.
«Хрум, — позвал Зунгалла. — Где он?»
«Не знаю, — помолчав, ответил Хрум. — Саламанта не отзывается».
— Прочесываем город, — скомандовал Зунгалла. — Связь по рации. При обнаружении Лоу сразу оповещать других. Лоу брать живым, используя сети. Стрелять в крайнем случае и только по ногам. Вперед.
Они побежали к домам, постепенно разворачиваясь в цепь.
Улицы были совершенно пусты, окна домов мертвы, лишь в одном мелькнуло невразумительное лицо. Кто-то выглянул и тут же отпрянул, испугавшись чего-то. Зунгалла отметил в памяти двухэтажный особняк на случай, если придется вернуться. Если не будет других свидетелей… Свидетелей чего?