Какой-нибудь гвоздик на ступеньке, голубиная отметка на памятнике, прыщ на носу у менеджера Пумчика, торчащие, как у цвиркшнауцера, брови Уцуйки — всякая мелочь стекалась в хранилище, чтобы потом не к месту всплыть.
О крупном, важном и говорить нечего. Это вколачивалось в память намертво, на века.
И вдруг: случилось что-то страшное — и забылось. О, ужас! Допился. Кстати, а что вчера пили? Тоже из памяти вон.
Тоскуя, Зига посмотрел на Уцуйку. Боже, какой урод. Рожа красная, нос синий, борода пегая в седину. До сих пор пьян, дышит смрадом. К тому же пузат.
Уцуйка открыл глаз и мигнул. Другой глаз не открылся, не дернулся, и это было совершенно противоестественно.
Противоестественно-то противоестественно, но почему-то сразу после этого в организме Зиги пошел благотворный процесс, а именно — стало рассасываться. Полегчало в голове, в груди, исчезли похмельная дрожь и ломота, в глазах прояснилось. А затем сделалось хорошо и весело. Захотелось петь.
Уцуйка уже сидел на своей скрипучей кровати, и вновь он был мил и уморительно смешон.
— Привет, дружбан, — сказал Уцуйка. — Хорошо выдрыхся?
Когда Дустер и Клайн, стрескав на завтрак по ромштексу, уходили на работу, из гостевой донесся нестройный дуэт коротышек, затянувших старинную балладу динозавров рока Animals «House of the rising sun». Уцуйка заступил на многотрудную вахту…
Баснословная сумма с девятью нулями была распределена следующим образом: психодиспансеру номер пять, как альма-матер — 500 миллионов; на личные нужды — 33,3 миллиона; остаток 2 миллиарда 466,7 миллионов евро — в фонд прогрессоров.
Как только братья-прогрессоры об этом узнали, они вынесли Еллешту-Фройту устную благодарность, но при этом за использование 33,3 миллионов евро в личных целях они же вынесли Еллешту общественное порицание, сдобренное устным выговором, а поскольку порицание, сдобренное выговором, уравновешивало благодарность, получалось, что Еллешт зря выпендривался.
Но к делу, ибо развязка близка.
Около трех часов пополудни, когда только кондиционер спасал от несусветной жары и сонной одури, находящиеся в кабинете Фройта чудики заметили, что начальник вдруг встревожился, углубился в себя, начал отвечать невпопад, затем и вовсе оцепенел, застыл. Этого за ним не водилось, и они, не сговариваясь, вышли в привычный для них призрачный мир, где всё тайное становится явным.
Гидом, не ведая об этом, служил ушедший в астрал Еллешт, связанный с Фройтом крепкой ментальной нитью. Прошествовав по этому следу, чудики обнаружили у одного из контрольных экранов группу призраков, среди которых находился как две капли воды похожий на Фройта Еллешт. По экрану метались искаженные до неузнаваемости фигуры. Чтобы увидеть их истинный облик, нужно было особое зрение. Неподготовленному здесь делать было нечего, но призраки, похоже, были подготовлены.
Опытные чудики, замаскировавшись под окружающие фантомы, ввели необходимую оптическую коррекцию, позволяющую видеть то, что на самом деле происходило на земле, и воззрились на экран.
Дело происходило в каком-то маленьком, ухоженном городишке, залитым ослепительно белым солнцем.
Улица была полна вооруженных людей в штатском. Это было стихийное войско — у кого дробовик, у кого охотничий карабин, кто в ковбойке, кто по пояс голый, кто в шляпе, кто в бейсболке, кто с непокрытой головой. Люди эти, отчаянно потея, кого-то ждали, прохаживались, держа оружие наизготовку, перебрасывались короткими репликами. Их было много, человек двадцать.
Еще один, в камуфляже и со штурмовой винтовкой, стоял как бы особняком. Он держался вплотную к двухэтажному особняку, прикрывая тыл, и вел себя весьма нервно, вздрагивая от каждого громкого звука и беспрестанно повторяя: «Вот он…. Да вот же он». Но никого не было.
Потом рядом с ним будто из воздуха выткался мускулистый человек в разодранной окровавленной рубахе. У него было отталкивающее бесформенное лицо, левая щека покрыта запекшейся кровью. Он коротко замахнулся, но грянул карабин — пуля попала ему в шею.
Другой бы рухнул замертво, а этот только пошатнулся, потеряв равновесие.
И снова ударили ружья, сразу несколько, со всех сторон.
Человек в камуфляже, закрывшись руками, съехал вдоль стены на землю, но когда мускулистый упал, он дико закричал «Стоп, стоп, стоп» и бросился к неподвижному телу.
Глава 31. Непотопляемый
Бойцы стреляли на каждый чих, но Лоу был быстрее. Он возникал из ничего, как привидение, и бил, как молния. И всё же бойцы нет-нет, да попадали. Зунгалла видел на земле, на асфальте капельки крови, оставляемые неуловимым Лоу.
Вот уже и рубашка на нем была вся в клочья и двигаться он стал помедленнее, однако, возникнув на пару секунд, он по-прежнему как косой выкашивал бойцов. Вручную, бросив где-то винтовку. Наверное, у него был какой-то интерес не тупо перестрелять противников, а убить их поодиночке голыми руками. Мясник какой-то, ей-богу.
Когда Зунгалла остался вдвоем с Мак-Нолли, пришла неожиданная помощь. Пятеро местных жителей с новехонькими дробовиками, растревоженные стрельбой, покинули свои прохладные курятники и вышли на солнцепек, вызвавшись подсобить армейцам. В Зунгалле они безошибочно узнали главного, к нему и потопали, не соблюдая никаких мер предосторожности.
Зунгалла помощи не отверг, но попросил собрать как можно больше добровольцев. И как можно быстрее, а то у него, у Зунгаллы, уже и людей-то не осталось.
Пока набиралось ополчение, Том Лоу на глазах у Зунгаллы убил здоровяка Мак-Нолли. Не торопясь убил, со смаком, всё время держась так, что Зунгалла не мог выстрелить, не рискуя попасть в Мак-Нолли.
Надо сказать, ирландец пытался сопротивляться, но куда ему было до профессионального борца с феноменальной реакцией. Тот со знанием дела искалечил Мак-Нолли, затем, под занавес, глядя Зунгалле в глаза, нанес два удара — в солнечное сплетение и в горло. В горло — ребром ладони, как топором.
И вот тогда Зунгалле стало страшно. В глазах у Лоу не было ничего человеческого, только чисто звериное любопытство. Так смотрит сытый волк. Дескать, ты тут попасись, нагуляй жирок, как проголодаюсь — следующая очередь твоя.
Зунгалла вскинул винтовку, выстрелил, но не попал, хотя вот он был, этот Лоу, на ладони. Следующего выстрела Лоу ждать не стал, а метнулся за угол ближайшего дома.
Что самое противное — не слушались ноги. Такого еще не было. Зунгалла привалился к стене, держа палец на спусковом крючке.
Скоро подоспело ополчение, но облегчения это не принесло, Лоу мог вывернуться в любую секунду откуда угодно и нанести смертельный удар. Это он с Мак-Нолли играл, как кошка с мышкой, с другими бойцами, также прекрасно владеющими карате, он расправлялся в один приём.
Зунгалла нервничал, озирался по сторонам, вздрагивал от каждого громкого звука и беспрестанно повторял: «Вот он…. Да вот же он», заставляя нервничать остальных.
Появление Лоу ввергло его в панику. Выронив бесполезную винтовку, он закрылся руками, ожидая удара, но вдруг грянул спасительный выстрел. Зунгалла видел, что пуля вошла в шею. Это была смертельная рана, однако Лоу только пошатнулся. «Господи!» — подумал Зунгалла, и тут снова загремели ружья. Чтобы не зацепило, он сполз вдоль стены на землю. Не кинулся, а именно сполз, потому что со страху не ощущал своего тела. Но когда Том Лоу упал, он услышал грозную команду Хрума: «Живо, голова к голове», и, осознав, что еще есть шанс, заорал «Стоп, стоп, стоп» и кинулся к трупу. Как подменили человека от боязни всё потерять.
Торопливо умостился рядом с убитым, вздрагивая от отвращения приложил лоб к холодеющему лбу и почувствовал, что его начинает выворачивать от свинцового запаха крови…
На контрольном экране было видно, как человек в камуфляже опустился на землю, тесно прижавшись к покойнику.
Сначала он лежал неподвижно, потом его начало трясти. Труп тоже пару раз дернулся, точно по нему пропустили ток.