И так по всей пленке: глава то с одной, то с другой, то в целом коллективе.
— Ладненько, — сказал Калачев и вынул кассету.
И сунул её в сейф, вытащив взамен тугой конвертик.
Вручил конвертик Иннокентию, который заблеял было, что так нельзя, что это брак, что это вообще черт знает что, но Калачев сказал ему веско «Свободен», и Иннокентий вынужден был ретироваться.
Уже на улице он вскрыл конвертик. Там были зеленые, много зеленых, но они почему-то не радовали.
Глава 9. Верные помощники
Еллешт не пошел по стопам Варвасила. В стылой, голодной России, где сколотить капитал можно было лишь воровством, путь духовника, продвигающего идеи равенства и братства, идеи Высшей Морали, был оправдан, другое дело — благополучная Германия. Тут рваного босого просветителя не поймут, тут путеводной звездой служит положение в обществе и мешок, набитый евро.
Быстрый рывок наверх требовал хороших денег. Грабить банк не позволяли нравственные устои, поэтому хитроумный Еллешт для обогащения воспользовался недоступным для обычного смертного способом — вырыл клад.
Старая Дойчланд была нафарширована кладами, как колбаса салом, нужно лишь было знать, где копать. Мелкие клады охранялись невостребованными в Высших Сферах духами жлобов, крупные — гномами. Бывшие жлобы отпугивали кладоискателей от сокровищ наведением мрачных мыслей, гномы же просто перетаскивали клады в другое место, попробуй найди.
Ночью Еллешт особым заговором отпугнул гнома, вырыл клад и был таков.
Далее Еллешта мы будем звать Карлом Фройтом.
Клад с трудом уместился в два больших баула, которые Фройт отнес в снятый накануне номер дешевой гостиницы. Сюда же, как привязанный, приволокся расстроенный гном, которого, кстати, звали Уцуйка. Увидеть его было невозможно, всё он где-то прятался, чем-то постукивал, поскрипывал половицами, тихонечко чихал в пыли и пришептывал. Наконец успокоился и сказал тоненько, просяще:
— Отдай золотишко, мил человек. Век буду благодарен.
— Золото не есть смысл жизни, — роясь в баулах, деловито ответил Фройт. — Оно должно быть в обороте, а ты живешь, как скопидом, как собака на сене. Скажи откровенно: на кой ляд тебе столько побрякушек?
Вынул толстую золотую цепь, критически осмотрел под тусклым светом электрической лампочки и, зевнув, швырнул обратно в баул.
— Ой, осторожно, осторожно, — заволновался гном, появляясь из-под стола. — Покарябаете.
— Да будет тебе, — сказал Фройт. — Это же такое барахло. Что ты над ним трясешься?
— Как же не трястись, — отозвался Уцуйка. — Это всё, что у меня есть.
— Принеси два чемодана денег — отдам твоё золотишко, — смилостивился Фройт.
— Ладно, — вздохнув, произнес гном и исчез.
Спустя полчаса он появился в номере с двумя кожаными чемоданами. Чемоданы были на колесиках, с кодоблокираторами, туго перехвачены запертыми на замки ремнями. Сам гном упарился, бороденка набок, дыхание с одышкой, порточки сзади порваны.
— С кошкой поцапался? — полюбопытствовал Фройт.
— С псиной, — отозвался Уцуйка. — С булем. Вцепился сзади, гад такой, еле ноги унес.
И сухо добавил:
— Открывать-считать будем?
— Будем, — сказал Фройт.
Гном вздернул кустистые брови, и чемоданы мягко легли на пол. Упали замки, змеями расползлись ремни, затрещали блокираторы, крышки откинулись. Оба были набиты тугими пачками долларов.
— Где взял? — спросил Фройт.
— Денежки чистые, — ответил гном.
— Где взял? — повторил Фройт.
— У одного мазурика. Приготовлены в обмен на наркотики. И вот ведь что обидно: только я за чемоданы — тут, откуда ни возьмись, этот гад, одёжку порвал.
— Ладно, ладно, — сказал Фройт, — Считай давай, денежки счет любят. А я проконтролирую.
В пять минут деньги были пересчитаны, их оказалось больше, чем ожидал Фройт. Впрочем, деньги лишними не бывают.
— Ну, я пошел, — произнес гном и задвигал бровями, подманивая к себе баулы с золотом.
Но не тут-то было, те стояли, точно гвоздями прибитые.
— Отдайте золото, как обещали, — сказал Уцуйка.
— Отдам, но с условием, — ответил Фройт. — Свистну — тут же явишься…
Деньги на Земле умели всё. Не прошло и трех дней, как Фройт обосновался в руководящих структурах. Не на первых ролях, всего лишь в качестве начальника комитета по мелиорации, но обосновался твердо и с хорошим видом на будущее.
Далее он начал подыскивать себе помощников. Условий было три: помощники должны быть верны, как псы, готовы смиренно выполнять любую черновую работу и чтоб без вредных привычек. Министерство, в которое входил комитет, было битком набито кадрами разного возраста и пола, но подходящих не было. Кто спесив, кто ненадежен, кто пивко не в меру посасывает. Главный недостаток — все избалованы хорошей жизнью. И тут Фройт хлопнул себя по лбу: как же можно забыть? Товарищи по несчастью Цеткин и Завоеватель. Умный и вглядчивый. Первый кому хочешь лапши на уши навешает, второй камень в почке углядит. Эти будут верны до гроба, к тому же не пьющи, не курящи, без глупых претензий.